Вячеслав Софронов - Отрешенные люди

Пока они беседовали, на улице почти стемнело, но граф не велел подать свечей, и сейчас они находились в потемках, освещенные слабым светом разноцветных стекол потолочного перекрытия. На Кураева падала полоса красного цвета, и он с интересом разглядывал собственные руки, казавшиеся обагренными кровью или вымазанными соком спелой вишни. На Бестужева-Рюмина, наоборот, струился тусклый свет зеленоватого оттенка, и он был похож на гигантскую жабу или лягушку. Ощущение нереальности происходящего вдруг овладело Кураевым, и он чуть было не ущипнул себя, чтоб убедиться, не спит ли он, не в бреду ли, но голос канцлера прервал его размышления.

- Еще бы мне хотелось знать, что за человека вы привозили в Москве в дом Гендрикова?

"Господи, - чуть не вскрикнул от удивления Кураев, - уже и об этом ему известно! Ну, силен старик, работает служба..."

- Купец тобольский, - сдержавшись, чтоб не спросить, от кого граф узнал о московском эпизоде, ответил почти равнодушно поручик, - Иван Зубарев прозывается.

- По торговому делу в Москве?

- Да нет, - замялся Кураев, соображая, стоит ли пересказывать все приключения тоболяка, - руды золотые отыскать желает, вот и приезжал в Москву за разрешением, в московский Сенат обращался за тем.

- Разрешение получил? Иван Симонович помог? То ладно... Связь с ним, с купцом сибирским, не теряйте, может придется и ему послужить нашему делу. Значит, из Тобольска человек... - задумался о чем-то своем граф, а потом вдруг быстро протянул руку, взял со стола колокольчик и позвонил. - Проводи гостя через сад, - сказал он вошедшему лакею. - Рад всецело нашему разговору, - чуть наклонил голову в сторону поручика.

- Весьма рад, что удостоился чести... - начал подбирать нужные для подобных случаев слова Кураев, но граф уже отвернулся от него и отошел в темный угол, став почти невидимым, негромко проговорив оттуда:

- Прощайте.

Гавриле Андреевичу не оставалось ничего другого, как попрощаться и пройти к лестнице вслед за лакеем.

16.

Выполнить задание графа оказалось не столь сложно, как могло показаться на первый взгляд. Гаврила Андреевич решил навестить своего старого знакомого Ивана Григорьевича Чернышева, для чего и отправился к нему в дом. Тот встретил его весьма любезно, почти радостно, расспрашивал обо всех, кто учился вместе с ними в кадетским корпусе, сожалел, что редко встречаются, а потом вдруг, словно вспомнил что-то, предложил:

- А не согласишься ли ты вместе со мной в одну интересную компанию наведаться?

- Отчего не соглашусь, можно, - кивнул головой Кураев, - особливо, если дамы будут, то с превеликим удовольствием.

- Дам не будет, - почему-то шепотом ответил Чернышев, - самые достойные люди там соберутся.

- Грех отказываться от такого предложения. Польщен, что считаешь нужным представить меня им.

- Только о моем предложении молчок, - поднес палец к губам Чернышев. Чтоб ни одна живая душа не знала.

- А неживой знать можно? - попробовал пошутить Кураев, но поддержки в том не встретил.

- Я тебя на серьезное дело зову, а ты, - укоризненно покачал головой Чернышев. Потом чуть помялся, оценивающе посмотрел на Кураева и, наконец, решившись, стал объяснять:

- Слыхивал ли ты когда о масонах?

- Слышать приходилось, но что это за овощ и с чем его едят, то мне совершенно неизвестно.

- Ты не вздумай при ком такие слова говорить, - поморщился Чернышев и осторожно приоткрыл дверь кабинета, где они беседовали, выглянул в коридор и также осторожно притворил ее, подошел к Кураеву. - Не вздумай при тех людях, коим представить тебя собираюсь, остолопа этакого, сказать про овощ или иную глупость сморозить.

- Но, но... - взвился Кураев и схватил Чернышева за отворот кафтана, я хоть не столь знатной фамилии человек, но за себя постоять могу...

- Хорошо, хорошо, извини за неосторожное слово, не буду больше, поспешил успокоить его Чернышев, - но не советую норов свой тут показывать. Я тебе по-дружески, как брату родному, советую быть осторожным и десять, нет, сорок раз подумать, прежде чем произнести какое-то слово, особенно, если оно касается братства вольных каменщиков.

- Каких каменщиков? - наморщил лоб Кураев.

- Братство вольных каменщиков, - повторил Иван Григорьевич, - так именуют себя члены масонских лож.

- Прямо как в театре, - усмехнулся Кураев, - вы там представления, что ли, даете?

- Послушай, не перебивай меня, если можешь, - окончательно рассердился Чернышев, - думаю, ты пришел не для того, чтоб оскорблять меня безнаказанно. Сперва выслушай до конца, что я хочу тебе уже битый час втолковать, а потом уже паясничай. Договорились?