Вячеслав Софронов - Отрешенные люди

Парни радостно кинулись вязать мужика, который громко заголосил, но даже не пробовал сопротивляться, а лишь повторял одно и то же слово:

- Землячки, не надо... Землячки, землячки...

Но его никто не слушал, и вскоре он был накрепко привязан за кисти рук к дуге так, что освободиться ему без посторонней помощи не было теперь никакой возможности.

- А дале чего с ним делать будем? - широко оскалился Степка Кружилин.

- В лес завести да и оставить там, - предложил Митлин.

- Не, кобылу жалко, - отозвался Данила Щелкан, - на телегу сядем да и поедем, его нахлестывая, потешимся, - он успел стянуть решето с черешней и теперь вовсю уплетал ягоды, сплевывая косточки себе под ноги.

- Слухай меня, - поднял вверх руку Иван, - поджигай солому, а как разгорится, то поддадим кобыле под хвост и поглядим, чего будет.

Петр Камчатка достал трут и кресало, высек огонь, поджег охапку соломы, что лежала на телеге, и вылил на огонь деготь из ведерка, привешенного сзади. Пламя поднялось почти на сажень, и лошадь испуганно заржала, заворочала головой. Тогда Камчатка, что есть силы, вдарил ей по крупу своей дубиной и отскочил с дороги. Бедная кобыла от неожиданности припала сперва на задние ноги, а потом рванулась с такой скоростью, с какой, вероятно, в жизни никогда не бегала, и понеслась галопом по полю. Мужик, сидевший верхом на ней, громко орал, подпрыгивая на каждой кочке, а телега, объятая пламенем, громыхала на колдобинах, рассыпая кучи искр, падающие на землю пучки горящей соломы, обозначающие ее путь.

- Хорошо пошла! - радостно вопил Леха Жаров, вытирая грязными кулаками глаза.

- Не догонишь! - свистел в два пальца Давыдка Митлин

- Долго будет нас помнить, - грозил кулаком в след телеге Гришка Хомяк, выхватывая из решета, которое прижимал к себе Данила Щелкан, пригоршни спелых ягод.

- Да, голова ты у нас, атаман, - с восхищением высказался Камчатка, похлопывая Ивана по плечу, - мне бы до такого вовек не додуматься.

- Можно было и почище придумать чего, - скромно ответил тот, криво усмехаясь, - на первый раз хватит с него и этого...

Меж тем телега, подпрыгивая на кочках, накренилась и развалилась пополам. Кобыла с прицепленным к оглоблям передком от телеги побежала быстрей и скоро скрылась из глаз хохочущих ватажников, и лишь задняя часть телеги потихоньку догорала посреди незасеянного поля, и едкий дым от нее поднимался тонкой струйкой к небу.

8.

К Макарию добрались совсем обессиленные и, найдя ближайший постоялый двор, завалились спать, отказавшись от предложенного им ужина. На другой день Иван Каин оставил дружков своих отсыпаться, а взял с собой лишь Петра Камчатку и отправился на осмотр ярмарки. Петру ранее тоже не приходилось бывать здесь, и он был поражен ее размахом и числом людей, съехавшихся со всей России по торговым делам. Хотя большинство составляли купцы из русских городов, но были здесь и рыжебородые литвины, смуглые армяне и даже персидские купцы, в длиннополых ярких халатах.

Все вокруг Петра и Ивана двигалось, крутилось, завораживало. Трудно было определить, где продавец, а где покупатель, потому как все говорили, спорили, цокали от восхищения языками, торговались, ударяли по рукам, вытаскивали и убирали здоровенные кошели с деньгами, щупали товар, пробовали на зуб, испытывали на прочность. Чтоб не потерять друг друга из виду, Иван с Петром держались рядом, не отходя и не отставая, перекидывались на ходу понятными лишь им одним фразами:

- Боша? - спрашивал Петр.

- Не бошай, - отвечал Иван, что означало: "воровать сейчас нельзя, время не пришло". Этому языку Ванька выучился у Петра не сразу, а по ходу дела, во время их долгих блужданий по московским базарам, когда надо было скрытно объясниться, подать знак, чтоб никто другой тебя не понял. То был общеизвестный воровской язык, который сам Камчатка усвоил чуть ли не с детства и великолепно им пользовался.

А поживиться тут было чем: начиная от тех же кошелей, которые многие купцы выставляли напоказ или небрежно несли в руке, поигрывая ими, похваляясь один перед другим достатком, и кончая дорогими товарами, выставленными в лавках, на подводах, лежащими прямо на земле. Однако Иван Каин хотел действовать наверняка и поначалу приглядеться, выбрать жертву полегче, побогаче, а уж потом...

- Купша бирс, - кивнул незаметно Камчатка на двух армянских купцов, стоявших подле открытых дверей своей лавки и спокойно пересчитывающих серебряные деньги, лежащие перед ними на круглом бочонке.