Елена Кэмпбелл - Устные свидетельства жителей блокадного Ленинграда и их потомков

Интервьюер:А книги о блокаде вы покупали, как-то интересовались?

Информант:Да.

Интервьюер:Вот что вам запомнилось, может быть?

Информант:Ну вот «Блокада» Чаковского, Чаковского. (Смеется.) Ну вот. Потом, вообще, такие вот, Симонов, там. Вообще, эти военные писатели читать, читать мы… люди очень много читали тогда, наше поколение.

Интервьюер:А обсуждались эти книги?

Информант:Между собой, на кухне, естественно.

Интервьюер:А не смущало, что там не до конца или не все говорили?

Информант:Так мы понимали, почему это. Понимали. Все равно вот это нам даже не мешало радоваться. Вот. И дружить и как-то, вот до сих пор, я говорю, у меня есть такие вот школьные… еще подружка осталась одна, правда, уже умерли там многие, с кем встречались. С пятого класса мы с ней. Сидели на одной парте. До сих пор так встречаемся, общаемся. Вот. Потому что, может быть, даже не все, а по жизни так сложилось, там, не одинаково, конечно, у всех по-разному, там, ну вот, а все равно… Одно время мы даже как-то потерялись, вот здесь и не встречались какое-то время, а потом вот что-то, какой-то в сердце червячок — вот все время думаешь, знаешь, ностальгия какая-то. Как, наверное, у эмигрантов по (смеется) России, так у тебя вот так о детстве, о своих, вот о детских так друзьях, там все, снова стали встречаться. Да. Потому что понимаем, что это, в общем-то, главное. Наверное. Главное, не подличать, главное, друзей не терять, как-то этим держишься. Вот.

Интервьюер: А когда открывались блокадные мемориалы, вы бывали на них? Вас приглашали? Или сами?

Информант: Да нет. Сами так вот ездили. И причем, да, и в это, на площадь Победы и на Пискаревку, это, сам приедешь, и я люблю приезжать одна. Ни когда вот это официоз, вот этот, все, потому что я посмотрю по телевизору, наревусь здесь. (Смеется.) Думаю, сама поеду. Вот так как-то.

Интервьюер: Вы стараетесь в тот же день съездить, ну или там…?

Информант: Ну и не всегда даже в тот получается. Все равно помнишь. Конечно, все это помнишь. Вспоминаешь. Все это в памяти. Вот.

Интервьюер: А вы помните то время, когда вас стали называть блокадницей?

Информант: Блокадницей? Мы… у нас сначала были как бы блокадники те, кто — сейчас скажу, это не выдавали еще ни удостоверений, ни значков, ничего — те, кто работал на оборонных работах, рыли, вот, окопы. Ну, примерно, кому было там лет по шестнадцать, по семнадцать, вот так вот. Кто работали, вот. И вот так эти были. Считалось, они блокадники. Родители, во всяком случае, или старшее поколение, постарше нас. Вот. А потом, когда уже заговорили вот об удостоверении, а у них уже были удостоверения, нас вот эти, именно, как бы они приравнивались вот как бы не к военнослужащим еще, не к воевавшим, но уже вот блокадники. А потом, когда зашла речь… что их становилось все меньше и меньше, потому что я удостоверение получила в 90-м году. Вот это, блокадное. Жителя блокадного Ленинграда. Потому что дети… вот нас тогда… документы надо было, что ты вот жил здесь, ну вот. Причем, когда жили у тети Кати, у нее домовая книга была, это же частный дом, да? Частный сектор, они сразу сказали, у них ничего в архиве нет, не сохранилось. Там сгорело, там где там что, вообще. Вот. Нет. Вот. И потому что я-то пошла в этот архив центральный наш, на Исаакиевской там [138] Очевидно, имеются в виду Архивное управление администрации Санкт-Петербурга и Ленинградской области и Российский государственный исторический архив, расположенные по Английской набережной, д. 4, и площади Декабристов, д. 1–3, соответственно. . Там сказали: нет, у нас таких нет. Бабушкины документы, то, что бабушка у нас венчалась с дедушкой в Знаменской церкви, это есть, это я могла. Мама получала, значит, а о том, что вот… И дети там крестились, все это было. А нас — то, что мы жили там, — этого не было. Причем дети вообще не учитывались. Учитывались в основном работающие, тем, кому выдавались работающие карточки. Там учет велся. Четко был совершенно. Так как мама не работала, отец-то был на фронте был, значит, это, вот. То нас как бы и вообще не существовало. Единственно, что когда вот в эвакуации-то мы поехали, оказывается, документы в этом, в райисполкоме Володарского района, то есть Невского района, у них сохранялся архив этот. И вот там тогда я могла это… Мне вот тогда и сказали, что: где вы жили, там вот, когда вы эвакуировались? Я говорю: ну мы, в общем-то, почти год прожили. Мы в блокаде — потому что мы в конце августа, мы уже уехали, вот, через Ладогу. И, значит, говорит: там должны быть документы. Вот я поехала и действительно получила документы [139] Справку, подтвердившую проживание информантки и ее семьи в Ленинграде во время блокады, по-видимому, выдал Центральный государственный архив Санкт-Петербурга, расположенный на улице Варфоломееской, д. 15. . И мама тогда, значит, получила, и брат получил эти удостоверения, мы все получили. Вот. Значки, удостоверения. Вот. А так…