Виктория Календарова - Формируя память

Описание героического освобождения города от блокады остается почти таким же, как и в прошлые годы, за исключением только лишь упоминаний о роли Сталина в разработке победной стратегии. По-прежнему появляются статьи о ходе операции, в которых говорится, как и раньше, о начале блокады, о построенных фашистами укреплениях вокруг блокированного города, о победном наступлении советских войск, о поддержке, оказываемой городу всей страной и руководящей роли большевистской партии, о том, что в послевоенное время город успешно залечил раны (см., например: Антонов 1963; Клюевская, Курбатов 1963).

Но кроме славы героям стало возможно высказать и скорбь по погибшим, и, предлагая в 1963 году поставить на средства ленинградцев памятник погибшим героям, ленинградский поэт Михаил Дудин говорит о том, что это будет «памятник славы и скорби» (Клюевская, Курбатов 1963). Следующий, 1964 год был годом празднований 20-летнего юбилея освобождения Ленинграда от блокады. Лозунг «Никто не забыт, и ничто не забыто» начиная с этого времени не сходит со страниц праздничных номеров ленинградских газет, посвященным дням прорыва и снятия блокады Ленинграда. В них публикуется огромное количество статей, очерков, рассказов, посвященных героям — защитникам города: танкистам, летчикам, морякам, партизанам. Но, прославляя героев, ленинградские газеты уже никогда не забывают и трагедии мирных жителей. В 1964 году «Ленинградская правда» помещает статью, написанную на основе беседы с английским журналистом Александром Вертом, побывавшим в блокированном Ленинграде в 1943 году. Александр Верт вспоминает, как беседовал тогда с горожанами: «Все без исключения вспоминали о страшной зиме, когда тысячи людей гибли от голода каждый день». Но «умирали люди с сознанием, что они умирают как свободные советские граждане, а не как пленники Гитлера» (Незабываемый Ленинград 1964). 22 января 1964 года в «Ленинградской правде» публикуются фрагменты из дневника учительницы А. Мироновой, члена бытового штаба. Запись от 26 декабря 1941 года: «По проспекту Победы в доме 78 взяла в квартире 14 двух девочек Верочку и Аню. Мать умерла, сидя на стуле. Верочке, старшей, девять лет. Четыре дня дети жили с мертвой матерью. Везла их на санках. Вес у обеих не более 16 килограммов». Запись, сделанная в декабре 1941 года, без даты: «По 17 линии в доме 38 в квартире 2 взят был Степанов Юра 9 лет. Юра не хотел уходить от мамы. Две ночи спал с мертвой матерью. Говорил: „Только мне от мамы холодно, принесите мне дров“» (Ленинградская правда. 1964.22 января). Опубликованное письмо в редакцию газеты пенсионерки Е. Шарыпиной описывает блокадную весну 1942 года: «Зима оставила страшное наследие — почти у всех ленинградцев цинга», поэтому «ленинградцы упорно изучают ботанику», с точки зрения «вредное или невредное растение». Пенсионерка рассказывает о том, как ленинградцы принимали настойку из хвои, варили крапивные щи и ели салат из одуванчиков (Ленинградская правда. 1964.16 января).

Один из нескольких документальных фильмов, появившихся к 20-летнему юбилею снятия блокады в 1964 году, «900 незабываемых дней» [5] Фильм снят на Ленинградской студии документальных фильмов. , рисует уже несколько иной, чем прежде, образ ленинградской блокады. В фильме показано, как кладут на сани трупы умерших ленинградцев: «Это время проклятых и благословенных 125 грамм хлеба». В фильм включены кадры, показывающие умерших на улице, людей, везущих трупы на детских саночках. «Тысячи людей умирали, но живые поддерживали живых», — звучит закадровый голос, и трагические кадры сменяются блокадной хроникой, снятой в цехах ленинградских заводов, где идет сборка и ремонт танков. Трагический образ блокады визуализируется теперь не только в кино, и в ленинградских газетах появляются фотографии ленинградцев, берущих воду из трубы на Невском проспекте (Ленинградская правда. 1963.18 января), везущих трупы умерших на детских санках (см., например: Ленинградская правда. 1964.19 января; 1984. 27 января и др.).

Не случайно именно в это время стало возможным поднять вопрос о количестве жертв блокады — вопрос, не закрытый до сих пор. В 1964 году «Ленинградская правда» приводит число погибших в блокаду, превышающую на 50 тысяч цифру, названную на Нюрнбергском процессе: 700 тысяч человек. В 1966 году та же газета говорит, что число погибших не менее миллиона (Ленинградская правда. 1966.27 января).

В последующие годы ленинградские газеты продолжают описывать трагический образ блокированного города и испытаний, выпавших на долю его жителей в годы войны. «Декабрь 1941 — один из самых страшных, тяжелых месяцев борьбы ленинградцев за свой город. Ленинградцы умирали в холодных квартирах, у станков, на улицах в очередях захлебом» (Соколов 1969). Приводятся свидетельства о состоянии горожан в первую блокадную зиму: путь обессиленного ленинградца на работу от 14 линии Васильевского острова до 4-й занимал час (Вальчук 1974), снова рассказывается о блокадном рационе: упоминаются хвойный экстракт, клей, котлеты из соевого жмыха (Там же). В 1984 году «Ленинградская правда» помещает небольшой рассказ писателя Леонида Пантелеева «Кожаные перчатки». Герои рассказа, едущие в поезде попутчики, рассказывают друг другу самый страшный случай, произошедший когда-либо в их жизни: кто-то горел в танке, кто-то тонул на подводной лодке. Статус самого страшного получает последний случай — история о письме, полученном одним из попутчиков от десятилетнего сына из блокированного Ленинграда в 1942 году: «Папочка, ты нас прости с Анюткой. Мы вчера твои кожаные перчатки сварили и съели» (Пантелеев 1984).