Борис Солоневич - Молодежь и ГПУ (Жизнь и борьба совeтской молодежи)

Из угла камеры слышен свистящiй полу-шепот, полу-стон чекиста, ждущаго разстрeла: 129

-- Это -- палач...

И каждый невольно вздрагивает при мысли, что ему сегодня суждено, может быть, еще раз встрeтить взгляд этих страшных глаз за нeсколько секунд до послeдняго неслышнаго толчка пули в затылок и паденiя в вeчную темноту...

Через окно слышны заглушенные звонки трамваев и шум улицы. А мы всe заперты в желeзную клeтку и находимся в полной власти людей с безумными глазами...

___

К вечеру смeна часовых и надзирателей. Запах водки и эфира наполняет корридоры. Наконец, среди угрюмаго, подавленнаго молчанiя раздается шум шагов, звон ключей, и в нашу камеру входит группа чекистов с револьверами в руках. Начинается чтенiе списка смерти.

-- Авилов? -- вызывает комендант.

С лица моего собесeдника, молодаго крестьянскаго парня, замeшаннаго в сопротивленiи при отбиранiи хлeба в деревнe, разом сбeгает вся краска.

-- Есть, -- отвeчает он упавшим голосом.

-- Имя, отчество?

-- Иван Алексeевич, -- звучит срывающейся голос.

-- Собирай вещи!

-- Куда? -- странно спокойным тоном спрашивает парень.

-- Там тебe скажут... Домой, к бабe на печку, -- кричит чекист, обдавая нас запахом спирта, и от его шутки всe вздрагивают, словно от удара ледяного вeтра.

-- Барышев!

-- Есть. -- Еще одно лицо становится блeдным, как мeл, и на нем рeзче и яснeе выступают слeды ударов рукояткой нагана.

-- Имя, отчество?

-- Петр Елисeевич.

-- Сколько лeт?

-- Двадцать восемь.

-- Довольно пожил, сукин сын!.. Собирай вещи, сволочь!... 130

Медленно идет роковой список, и всeм кажется, что эти минуты хуже пули, хуже всякой пытки. Тe, кто по алфавиту уже пропущены, безсильно лежат на полу, не будучи в силах оторвать глаз от страшной, еще продолжавшейся сцены. А каждый из остальных, замерев, с острым напряженiем и мукой, ждет -- будет ли произнесено и его имя.

Вот и буква "С".

-- Сегал...

-- Снeгирев...

-- Сол.. -- комендант запнулся. Только сотая доля секунды... А сколько порежито в этот миг!...

-- Солнышков...

-- Топорков...

-- Харликов...

Молчанiе.

-- Харликов! -- возвышает голос комендант.

Опять молчанiе.

-- Гм... Так нeт Харликова? -- с мрачной подозрительностью мычит чекист, вглядываясь в список, и вдруг, осeненный какой-то мыслью, спрашивает:

-- Ну, а подходящiй есть?

По справкe надзирателя оказывается, что есть Хомяков с другим именем, но совпадающим отчеством.

-- Ладно, сойдет!.. Выходи...

Послeднiя буквы, послeднiя имена...

-- Щукин!

Из угла камеры молча поднимается фигура молодого монаха с красивым лицом, обрамленным черной бородой. Он молча крестится и идет прямо к двери.

-- Эй, поп, а вещи гдe?

Монах прiостанавливается и смотрит прямо в глаза коменданту.

-- Нeт у меня вещей, -- тихо отвeчает он.

Среди чекистов грубый хохот.

-- Налегкe в Царство Небесное собрался?

-- Опiум -- он без вещей, все едино, как пар!

-- Ну, катись, долгогривый, катышком!

Монах ровным шагом, с высоко поднятой головой скрывается в дверях... 131

В этот день из 40 арестованных нашей камеры взяли 24.

___

Кончился вызов, ушли чекисты, но в камерe не слышно ни звука. Оставшiеся лежат в безсилiи, словно их тeло и души раздавлены прошедшей сценой...

И только через час мнe передают небольшую котомку.

-- Т. Солоневич, вы, как староста, распредeлите... Щукин оставил.

Котомка -- это вещи монаха. В ней смeна бeлья и немного продовольствiя.

Голодных и раздeтых всегда много. Но у кого не станет поперек горла кусок хлeба в такiе часы?..

___

Часов в 11 вечера окно нашей камеры задвигается ставней, и во дворe ЧК начинается заключительная процедура. Группами по 4-5 человeк приговоренных выводят во двор и вталкивают в маленькiй домик, у гаража, откуда через нeкоторое время с равными промежутками -- в одну минуту -- раздаются выстрeлы.

Несмотря на всe запрещенiя, поставив у двери "на стремe" маленькаго воришку, я через щелку ставни наблюдаю за происходящим.

Вот идет новая партiя -- 4 мужчины и одна женщина. При холодном тусклом свeтe качающихся от вeтра фонарей можно ясно различить, как каждаго из них ведут под руки и подталкивают по двое чекистов.

Жертвы идут, опустив головы, механически, как бы во снe переставляя ноги. Вот, один из них, подойдя к роковому домику, на секунду останавливается, дико озирается по сторонам, рвется в сторону, но спутники грубыми толчками и понуканiями втаскивают его в освeщенный прямоугольник двери.

Женщина, идущая послeдней, внезапно начинает рваться из рук чекистов и ея пронзительные крики огнем проходят по нашим измученным нервам. Она падает на землю, извивается, кусает руки палачам и захлебывается в 132 отчаянном воплe. Один из чекистов, схватив ее за растрепанные волосы, волочит по землe в открытую дверь....