Сергей Соловьев - Сочинения (Том 4)

По образцу похвального слова Димитрию Донскому составлена повесть о житии соперника его, Михаила Александровича тверского, только написана эта повесть гораздо проще. В одной летописи сказано, что она составлена по приказанию князя Бориса тверского.

Уже выше было сказано о характере летописи северной, и собственно северо-восточной, о различии ее от летописи южной. Тяжек становится для историка его труд в XIII и XIV веках, когда он остается с одною северною летописью; появление грамот, число которых все более и более увеличивается, дает ему новый, богатый материал, но все не восполняет того, о чем молчат летописи, а летописи молчат о самом главном, о причинах событий, не дают видеть связи явлений. Нет более живой, драматической формы рассказа, к какой историк привык в южной летописи; в северной летописи действующие лица действуют молча; воюют, мирятся:

по ни сами не скажут, ни летописец от себя не прибавит, за что они воюют, вследствие чего мирятся; в городе, на дворе княжеском ничего не слышно, все тихо; все сидят запершись и думают думу про себя; отворяются двери, выходят люди на сцену, делают что-нибудь, но делают молча. Конечно, здесь выражается характер эпохи, характер целого народонаселения, которого действующие лица являются представителями: летописец не мог выдумывать речей, которых он не слыхал; но, с другой стороны, нельзя не заметить, что сам летописец неразговорчив, ибо в его характере отражается также характер эпохи, характер целого народонаселения; как современник, он знал подробности любопытного явления и, однако, записал только, что "много нечто нестроение бысть".

До сих пор, называя северную летопись общим именем Суздальской, мы рассматривали ее в противоположности с южною летописью вообще. Но, рассматривая южную летопись, мы заметили, что в позднейших сборниках она слагается из разных местных летописей - Киевской, Волынской, Черниговской или Северской. Теперь, приступая к подробнейшему рассмотрению северной летописи, мы должны решить вопрос: не повторяется ли и здесь то же самое явление? Взглянем на известия о северных событиях по Лаврентьевскому списку летописи. Мы уже видели, что в рассказе о убиении Андрея Боголюбского находится ясное свидетельство, что рассказ этот написан при Всеволоде III и в его владениях; в рассказе о событиях по смерти Боголюбского в словах: "не хотящих нам добра, завистью граду сему" обозначается летописец именно владимирский; под 1180 и 1185 годами находим те же признаки. Потом мы замечаем особенную привязанность летописца к старшему сыну Всеволода III, Константину; эта особенная привязанность видна из рассказа о том, как этот князь отправлялся в Новгород, о том, как он возвратился из Новгорода, о встрече его с отцом в Москве; видна из умолчания о поведении Константина перед смертию отцовскою. В дальнейшем рассказе изумляет сперва умолчание о подробностях вражды между Всеволодовичами, о Липецкой битве; но если предположить, что летопись составлена приверженцем Константина, но после его смерти, когда вследствие новых отношений, в интересах самих детей Константиновых не нужно было напоминать дяде их Юрию о Липецкой битве, то мы поймем смысл этого краткого известия о вражде Всеволодовичей, этого старания указать преимущественно на великую любовь, которая после того начала господствовать между братьями. Подробности о предсмертных распоряжениях Константина, пространная похвала ему, упоминовение, что в 1221 году погорел город Ярославль, но двор княжий остался цел молитвою доброго Константина, утверждают нас именно в том предположении, что летопись продолжала писаться и по смерти Константина его приверженцем, который поселился теперь в Ростове у старшего сына Константинова; самое выражение под 1227 годом в рассказе о посвящении епископа владимирского Митрофана:. "Приключися мне грешному ту быти" - это выражение, указывающее на случайное в то время пребывание летописца во Владимире, заставляет нас также думать, что постоянно он жил в Ростове. Описание посвящения ростовского епископа Кирилла, встреча ему в Ростове, похвала ему, наконец, свидетельство, что автор рассказа сам записывал проповеди Кирилловы, убеждают нас окончательно в том, что мы имеем дело с ростовским летописцем, т. е. живущим в Ростове. В известии о нашествии Батыя ростовского же летописца обличают подробности о кончине ростовского князя Василька Константиновича похвала этому князю, особенно же слова, что бояре, служившие доброму Васильку, не могли уже после служить никакому другому князю: так он был добр до своих слуг! Признак ростовского летописца можно видеть и под 1260 годом в известии о приезде Александра Невского в Ростов; также под 1261 годом в известии об епископе Кирилле и об архимандрите Игнатии. Как известия этого летописца относятся к указанным прежде известиям владимирского летописца, определить с точностию нельзя; очень быть может, что один и тот же летописец, который жил сперва во Владимире при Всеволоде III, был в числе приближенных людей к старшему сыну его Константину и переселился вместе с ним в Ростов.