Абдурахман Авторханов - Загадка смерти Сталина. Исследование

Повод был пустяковый. Сталин, ставший с годами не только мнительным, но и суеверным, увидел зловещее предзнаменование в том, что среди земляков, приехавших приветствовать его из Грузии, был и один — не то танцор, не то писатель — по фамилии Мдивани, родственник или однофамилец Буду Мдивани. «Этот бес Берия нарочно выискал его, чтобы испортить мне настроение призраком Буду», — решил Сталин.

Не потому ли он был в тот день особенно холоден с грузинами? Ведь все заметили, как невежливо Сталин отозвался на восторженную оду одного тбилисского поэта. Приветствуя Сталина в стихах на грузинском языке, поэт пожелал ему жить так долго, как живут многие кавказцы, — сто лет! Легенда утверждает, что Сталин сделал поэту выговор, повторив слова одного римского кардинала, сказанные в аналогичной ситуации: «Зачем такие ограничения?»

В реплике Сталина чувствовался явный упрек — его давно объявили богом, боги же бессмертны, а тут ему напоминают, что он когда-то умрет. Догадливый поэт исправил свою ошибку в следующем году в день выборов в Советы, поместив под большим портретом Сталина в «Правде» новые стихи:

Это тоже была одна из странностей стареющего Сталина, по приказу которого умерщвляли миллионы людей, но в присутствии которого вообще нельзя было говорить о смерти. Даже о своих врагах, расстрелянных им еще до войны, он любил говорить древнеримской формулой о казненном: «Он жил!» — Зиновьев жил, Бухарин жил, Троцкий жил, даже Ленин жил, но он, Сталин, живет и будет жить долго, долго… Хотя Сталин ни в какого Бога не верил, но библейские сказания о долголетии людей в ту древнейшую эпоху наводили его на фантастические размышления, граничащие с верою в чудо.

Нашумевший в свое время на весь мир академик Александр Богомолец однажды похвалился, что Сталин — самый компетентный читатель его книги «Продление жизни». Своей внутренней вере в собственное долголетие Сталин нашел у Богомольца научное обоснование. Это и было причиною того, что Сталин не только предоставил в распоряжение академика почти неограниченные средства для дальнейших исследований по продлению жизни человека, но и сделал его Героем Социалистического Труда и членом Верховного Совета СССР. Однако бедный академик, который обещал продлить жизнь Сталина за сотню лет, сам едва прожил шестьдесят пять лет. Вероятно, Богомолец был единственным человеком, смерть которого повергла Сталина в глубокую меланхолию. То была тоска по потерянной вере в чудо-долголетие.

Чем мрачнее становился Сталин, тем ненавистнее ему делались люди — безразлично, ближние или дальние, друзья или враги. Впрочем, друзей у него никогда и не было, были только — люди полезные, бесполезные и вредные. Полезных он эксплуатировал, бесполезных гнал в шею, а вредных ликвидировал без малейшего проявления личной ненависти.

Конечно, Сталин думал о смерти, но удивительно — он всегда думал о насильственной смерти и один раз даже решил напугать этой смертью своих «друзей», каждый из которых был в его глазах кандидатом в убийцы. Со слов Хрущева мы знаем о его грозном предупреждении по адресу потенциальных брутов из Политбюро: «Вы слепы, как новорожденные котята, что вы будете делать без меня?» — спрашивал их Сталин.

Партийная пропаганда с конца 20-х годов постоянно утверждала: Сталин не только корифей всех наук, не только ясновидец в политике — он и непревзойденный полководец всех времен и народов. Но под тяжестью вести о нападении Гитлера на СССР Сталин, потерявший всякую волю к действию, оказался не только паникером, но и дезертиром в прямом смысле этого слова.

Гитлеровское нападение было спровоцировано самим Сталиным. Организовав великую инквизицию против народов, уничтожив весь руководящий состав партии, государства и Красной Армии, заключив антизападный пакт с Гитлером, Сталин прямо-таки пригласил его к нападению на СССР. В кругах партийного актива Сталин оправдывал пакт «политикой дальнего прицела»: дадим, мол, Гитлеру и Западу истощиться во взаимной драке, пока они оба не станут на колени, а вот тогда не Гитлер, а мы продиктуем «новый порядок» Европе. Но эти расчеты не оправдались, и Гитлер широким фронтом двинулся на Россию.

22 июня 1941 года вечером Сталин ворвался в здание Министерства обороны СССР и начал разносить площадной бранью всю Красную Армию как армию предателей и трусов. После этого краткого «налета» на Министерство обороны он в панике удрал в свою подмосковную крепость, которая почему-то называлась дачей. На экстренное совместное заседание Политбюро, Совета Министров и Верховного Совета 22 июня 1941 года, созванное через несколько часов после начала войны, он явиться отказался.