Абдурахман Авторханов - Загадка смерти Сталина. Исследование

«Семья Маленкова была, пожалуй, наиболее интеллигентной из всех остальных на этом «высоком уровне». Он был инженером-электриком по образованию, а жена его долгие годы была директором Энергетического института… два сына и дочь воспитывались в рамках русской интеллигентной семьи — без потуг на вельможную роскошь… Дом был простым… Два сына Маленкова учились в специальной школе на английском языке… Маленков был, очевидно, наиболее здравомыслящим… из Политбюро… Программа развития легкой промышленности, предложенная им в марте 1953 года, нашла самый живой отклик… Он сразу завоевал популярность — и это его погубило. Изгнанный из правительства, он уехал в Казахстан… В Москву он ни разу не ездил «на поклон»… Политбюро это раздражало… Маленков становился в очередь за хлебом, как и все население небольшого городка. Это было сочтено «дерзким вызовом» правительству…

Андрей Жданов был из семьи инспектора гимназий… Жданов был студентом Петровско-Разумовской сельскохозяйственной академии в Москве, когда началась первая мировая война, а затем революция. Тогда он стал большевиком… Когда было нужно, Жданову поручалось выступать о внешней политике, об истории философии, о международном рабочем движении. В конце концов его возненавидели все как исполнительного адъютанта и возможного «наследника Сталина»… На искусство Жданов действительно смотрел с ханжески-пуританских позиций, столь распространенных в партии. Их лучше всего выразила однажды жена Жданова: «Илья Эренбург так любит Париж, потому что там — голые женщины». Природа образного мышления в музыке, живописи, кино была Жданову так же чужда, как высшая математика. Но он рвался в бой… закусив удила, чтобы быть «большим роялистом, чем сам король»… Взаимоотношения внутри Политбюро были сложными, запутанными и взаимно недобрыми. В доме у Ждановых Маленкова называли только презрительной кличкой Маланья из-за его круглого, женоподобного лица» («Только один год», с. 358–363).

Георгий Маленков был выдающимся пионером классической сталинской партократии. Недоучившийся студент Московского высшего технического училища (МВТУ), он обратил на себя внимание в 20-х годах в борьбе с троцкистами и зиновьевцами своими скрупулезно ортодоксальными «проектами» резолюций на партийных собраниях против оппозиции. Правда, его резолюции, как правило, отвергались, так как почти все партийные организации московских вузов были троцкистскими, но зато на бедном интеллектуалами небе Сталина взошла новая яркая звезда: Маленков сделался штатным оратором на вузовских собраниях от самого Московского комитета партии.

Собственно, зеленый свет карьере Маленкова открыли Троцкий и Каменев. Накануне десятой годовщины Октября (1927) троцкисты решили созвать общемосковское антисталинское собрание в МВТУ. Как рассказывал в своей «Истории ВКП(б)» Ярославский, на это собрание не допускались официальные представители МК и ЦК. Троцкий пишет:

«Оппозиция очень искусно подготовила большое собрание в МВТУ, — набилось свыше двух тысяч человек. Большая толпа осталась на улице. Я и Каменев говорили около двух часов. ЦК выпустил воззвание к рабочим разгонять собрание оппозиции силой. Воззвание было только прикрытием для тщательно подготовленных нападений на оппозицию со стороны боевых дружин под руководством ГПУ. Сталин хотел кровавую развязку…» («Моя жизнь». 1930, ч. II, с. 277–280). Вот эта «кровавая развязка» и была поручена бывшему студенту МВТУ, тогда ответственному инструктору ЦК Георгию Максимилиановичу Маленкову. Он повел «боевую дружину» «добровольцев-рабочих» (на самом деле — переодетых чекистов) на штурм здания МВТУ. Хорошо зная все ходы и выходы, Маленков со своей дружиной легко проник в здание и бесцеремонно выставил оттуда того, кто в октябре 1917 года взял штурмом Зимний дворец.

Наивно было бы говорить о каких-либо идейных убеждениях партаппаратчиков типа Маленкова. Это люди с эластичной совестью и бездонным властолюбием. Сталинцы впервые в истории нашли рецепт органического синтеза партийной политики и уголовщины. Согласно этому рецепту все моральные категории и общепринятые нормы человеческого поведения находятся в постоянной диалектической трансформации: зло может превратиться в добродетель, бесчестие — в честь, долг — в предрассудок, подлость — в подвиг, и наоборот. И весь этот свой «моральный кодекс коммунистов» сталинцы применяют не только в борьбе с врагами вне партии, но и в борьбе за власть между собой, внутри самой партии, причем побеждают наиболее ловкие, прибегающие к еще никем не использованным новинкам политической подлости. Вся биография Маленкова — цепь таких подлостей.