Дмитрий Абрамов - Миссия России. Первая мировая война

Космин без колебаний достал из нагрудного кармана гимнастерки свое офицерское удостоверение и протянул караульным.

— Юнкер, зажгите фонарь, — вновь произнес офицер, появившись из темноты.

Свет фонаря осветил документы и руки людей в шинелях, засверкал на штыках, кокардах, козырьках фуражек, офицерских погонах и в решительных глазах людей.

— Что ж, господин прапорщик, извольте следовать за мной, — командно произнес высокий худощавый капитан, рассмотрев удостоверение, — отведу вас к дежурному офицеру, там разберемся, — добавил он уже более мягко.

Космин надел через голову черную повязку, перекинул ноющую раненую руку через нее и в сопровождении молоденького кадета, взявшего винтовку со штыком на плечо, последовал за уходящим капитаном. Они вошли в просторный передний холл здания, из которого в разных направлениях вело два коридора, а вверх — парадная лестница. Горел электрический свет, светили керосиновые лампы, было сильно накурено, звенели телефоны, где-то работал телеграфный аппарат, было тепло, ибо явно топились батареи. Здесь группами стояли и курили студенты в светлых шинелях с большими красивыми кокардами на фуражках, реалисты в шинелях темного цвета. Кто-то был уже вооружен винтовкой, охотничьим ружьем или револьвером. К удивлению Космина, здесь немало было кадетов и даже гимназистов старших и выпускных классов, одетых в короткие форменные пальто, бушлаты с бурнусами. Отдельными кучками держались учителя в черных и темно-синих форменных пальто и фуражках. Здесь быстро пробегали или торопливо проходили, вооруженные офицеры разных родов войск, юнкера, с винтовками и примкнутыми штыками, гранатами на поясах. Кто-то из них нес цинки с пулеметными лентами, кто-то катил «Максим». Через пять минут Кирилл уже стоял по стойке смирно перед полным усатым полковником — дежурным по штабу МВО. Тот вытирал пот со лба, расстегнул крючки на вороте кителя, и, отвечая на звонки, поднимал одну телефонную трубку за другой.

— Ско-олько!? Сколько пулеметов установлено в Зачатьевском, спрашиваю я вас, да вас, господин штабс-капитан?! Что-оо?! Был приказ установить десять пулеметов! Вы что там, белены объелись, или лыка не вяжете?! Нет больше? Ставьте бомбометы, раз такую вашу мать! Сопли жуете! Не на фронте!? Я вам покажу не на фронте! Выполнять приказ! Я вам тут устрою германский фронт! Тыловые крысы! Воюй тут с ними… — кричал в трубку полковник, краснея шеей и лицом.

Ждать пришлось минут десять, пока он, наконец, не уладил все дела. Капитан негромко сказал что-то дежурному на ухо и указал на Космина.

— Что-с, прапорщик, желаете послужить Отечеству и правому делу? — хмуря брови, пристально глядя на Кирилла внимательными серыми глазами, но смягчаясь голосом, спросил полковник.

— Так точно, ваше превосходительство, — пытаясь казаться спокойным, также негромко отвечал Кирилл.

— Да-с! Документы в порядке?

— Так точно, — отвечал капитан.

— Вижу, фронтовик. С какого фронта?

— С Северо-Западного, господин полковник, — вновь отвечал Кирилл.

— Ранен был? В руку?

— Нет, контужен взрывом снаряда. Взрывной волной ударило о землю, а руку сломал при падении. Но это еще во время летнего наступления на Юго-Западном фронте.

— Ну-ну. Молодец! Нам такие нужны. Артиллерист?

— Картограф. Но материальную часть артиллерии знаю. Приходилось командовать батареей. Знаю пулемет системы «Максим».

— Это нам и нужно. Вот что, прапорщик, потрудитесь с юнкерами у Зачатьевского монастыря…

— Слушаюсь, — произнес Кирилл и приложил руку к козырьку.

Весь день 26 октября где-то у Арбата и у Никитских ворот то вспыхивали винтовочные выстрелы, а то и рокотали пулеметы. Космин, прибыв на место в сопровождении группы юнкеров, занялся вместе с одним из поручиков Александровского юнкерского училища оборудованием позиции по защите монастыря. Здесь пока еще было тихо. Поручик хоть и имел звание выше, и был немного старше, чем Кирилл, но, похоже, не имел ни одного дня фронтового опыта. Офицерские погоны, вероятно, получил в Александровском училище. Всю свою службу в годы войны провел при этом учебном заведении «готовя кадры» офицеров для фронта. «Генеральский сынок» и «чистоплюй», как называли таких в действующих частях, явно угадывался в нем по его поведению.

Из семи имевшихся пулеметов в течение дня два установили на колокольне, развернув их стволами в обе стороны улицы; один — на восток, в сторону Кремля, другой — на запад, в сторону окраины. Еще три втащили и поставили на башни, с которых сектор обстрела позволял вести огонь на расстоянии до ста шагов. Два пулемета оставили у центральных ворот со стороны Остоженки.