Михаил Гефтер - Третьего тысячелетия не будет. Русская история игры с человечеством

В изречении Павла «не на развалинах, а из развалин», в его чисто библейской афористичности заложен политический смысл. Вопрос об остаточных возможностях советского социума и советских людей. Привычных к определенным условиям, но в крайности способных на что-то отчаянное. Пока что эти способности уходят на выживание. Люди неожиданно человечно перенесли разорение и хаос, авансируя систему непонятно за что.

— Послевоенное восстановление СССР без внешних инвестиций для меня экономическая загадка.

— Первичный технический задел тогда взяли у немцев, благодаря чему и ракетное дело пошло далее собственными силами. Увидев, что в руки попало, наши ахнули — они не думали, что такое возможно. А теперь твердят, что тоталитарная система чего-то там не позволяла, — ничего подобного! Производство ракет у фон Брауна было поставлено на таких скоростях, к которым США пришли во время войны в Персидском заливе.

Ядерного оружия Германия не завела только по глупости Гитлера. Иначе они его получили бы первыми. Американцы торопились не зря, могли не успеть. Зато когда под эгидой Сталина началось освоение ракетного дела, все пустили по правилам системы, — вводится десять ведомств, чтобы увязать их усилия, надо подняться на самый «верх». А «сверху» команда: никаких вольностей — делать, как у немцев! Не отклоняясь и не привнося своего, чтоб не испортить.

И вот эти советские люди, многие из них в лагерях посидели, ищут выход из положения. Конечно, и честолюбие Королева играло роль, его нежелание «под немцем» ходить. Эти главные конструкторы, все из разных министерств, у каждого свой министр — на собственный риск создают совет главных конструкторов. И, несмотря на трудности личных взаимоотношений, договариваются между собой — как делать и что решать в обход верхов. Благодаря чему дело пошло.

В этом вся наша советская система. С одной стороны, в самом капитальном она мертва и мертвит собою , с другой стороны, в ней всегда есть лазейки для человеческих импровизаций. Понятно — то, что вышло тогда, сегодня не выйдет. Но вопрос, от чего отсчитываться и что все-таки можно еще сделать, требует бесстрастного анализа всего, что там у нас есть за спиной. С запретом на оценки — оценочные выражения запрещаются! Запрещены эти глупости про «тоталитарную систему» и «совков». Лучше выясните, что и кто там остался живой?

— Дано: советское экономическое пространство. Оно воздвигнуто монополией и перешло к России без убытия монополий. Оживить это пространство, сделать его качественно иным нельзя. Однако есть еще одно, уникальное по смешанности, чересполосности советское человеческое пространство. Его можно реанимировать. Оживление второго пространства даст России шанс: отсюда может вырасти иная экономическая повседневность в обновленном, внутренне реорганизованном виде. Новое место в том Мире, который уже не будет «геополитическим» в старом смысле.

Нужен опыт обратного движения, от человеческого к экономическому пространству и далее — к тому, что некогда было геополитическим, а сейчас стало великим неизвестным. Этот обратный ход от человеческого пространства реструктурирует экономику и наше место в Мире — который тоже не стоял на месте. И сможет благодаря нам стать другим, чем сейчас.

Проблема, о которую все споткнулось, — проблема политики реверса от человеческого пространства к экономическому и мировому. Первое еще можно оживить — в людях и их отношениях, тех «великих малых делах», которые имеют спасительный смысл. Много неявных возможностей, отсчитывающихся от человека, не входят в патологически зауженный окоем «процесса реформ». Проблема деформации поля зрения — вообще одна из фундаментальных для человеческого сообщества.

Альтернативу, которую можно выразить словом неоинтегратизм , можно рассмотреть как вопрос исходных условий реформы. Концепция нового интегратизма — ее ядро. Безадресность наших усилий сегодня — это реальность. Но эта безадресность связана с ничтожностью российских «политических сил». Новая их демаркация только намечается. Вопрос «кому адресоваться?» решается не по нынешнему справочнику «вертушек», а способностью открыться проблемам большинства. Надо завоевать и расширить адресность до нового большинства!

То прежде сдавленное, что вышло наружу и болезненно распрямляется, — различия в образах жизнедеятельности предстают сегодня в виде невзаимного соседства . До сосуществования в ясных статусах дело не дошло.