Согласно приказу Управляющего Морским министерством от 12 марта 1883 г. № 272. испытание корабля следовало проводить согласно инструкции, объявленной циркуляром Кораблестроительного отделения МТК от 18 сентября 1882 г. № 752.
В соответствии с прочно удерживающейся коллегиальной традицией (единственный становившийся все более безвредным для власти признак демократии в авторитарном правлении) журнал по старшинству чинов и должностей подписали члены МТК: Октавий Пельциг, Филимон Пестич, Александр Соколов, Иван Прилуков, Павел Богословский, Павел Тыртов, Алексей Попов, Эраст Гуляев, Николай Кутейников и делопроизводитель Грехнев.
Наложенная на журнал в тот же день резолюция И.А. Шестакова, нацарапанная тупым карандашом гласила: “К непременному руководству капитана Алексеева при заключении контракта. В особенности двойное дно, отливную систему и 8-д. орудия. Наружную обшивку можно (по крайности) снять выше 3 от WL. 4 октября И.Ш”.
Неизвестно, как прошли последующие пять дней, но документы свидетельствуют о том, что 9 октября из Кораблестроительного отделения МТК его председатель генерал-майор Пельциг в канцелярию Морского министерства строго по принадлежности препровождал копию журнала от 4 октября № 178 (оригинал оставался в делах МТК и вошел в те поражающие своем величием фолианты ежегодных сборников журналов комитета, что сохранились в фондах РГА ВМФ).
Он сообщал также, что “Оправляющемуся ныне во Францию штабс-капитану Долгорукову в отделении по приказанию Управляющего Морским министерством вручена была копия с прилагаемого журнала с приложениями, чертежами и со всеми документами для предъявления агенту нашему, капитану 2 ранга Алексееву на предмет заключения контракта”. Канцелярия подтвердила, что штабс-капитан Долгоруков, как об этом и было доложено Управляющему Морским министерством, уехал 10 октября, а правитель дел канцелярии оставил для истории пометку: “Хранить при кораблестроительном отделении этот, по моему мнению, весьма обстоятельный хороший разбор проекта постройки крейсера”.
Казалось, что истина, честь и государственные интересы торжествовали в те дни всецело и безоговорочно.
Последнее действие пьесы под названием “Головотяпы в Париже” открылось немой сценой в офисе военно-морского агента Е.И. Алексеева. Ему прибывший из Петербурга в качестве наблюдающего корабельного инженера (его назначение, вопреки обыкновению, состоялось до подписания контракта) штабс-капитан Н.В. Долгоруков предъявил журнал МТК № 178 с резолюцией И.А. Шестакова и приложенные к нему замечания специалистов. Эти замечания – одно другого катастрофичнее – грозили поставить крест на всем уже энергично осуществлявшемся фирмой проекте. Но Е.И. Алексеев недоумевал недолго. У него все было давно схвачено и все действия пьесы были выучены назубок.
Очень может быть (да простят автору эти гнусные домыслы нынешние ревнители чистоты помыслов и благородства души российского самодержавия и его славной бюрократии), что вся эта пьеса задолго до появления штабс-капитана была заранее отрепетирована и срежиссирована ее главным автором и постановщиком И.А. Шестаковым. И наложенная им на журнале № 178 категорическая резолюция в действительности была лишь видимостью государственной озабоченности и хорошо продуманным запасным ходом для простаков. Нельзя же на самом деле умного, опытного (еще в 1856 г. он наблюдал в Америке за постройкой для России фрегата “Генерал-Адмирал”) и просвещенного И.А. Шестакова подозревать в глупости и в непонимании ущербности французского проекта. Не мог же он не видеть несовместимости этого проекта даже с частью требований, которые были записаны в журнале № 178 и которые, как казалось, он вполне одобрил.
За неимением прямых свидетельств загадку поведения министра приходится решать лишь с помощью предположений. И если с гневом, как это должны сделать “истинные” патриоты российского дворянства, откинуть подозрения в коррупции, то не остается иного объяснения как давление на всех сломленной самодержавным режимом натуры генерал-адмирала. Есть и другое объяснение поступков генерал- адмирала – неизлечимо болезненное самолюбие (годы опалы должны были ожесточить человека), перешедшее в ненависть к Морскому министерству, из которого он был когда-то изгнан великим князем Константином. Соединение этой ненависти с дремавшим в каждом дворянине презрением к подданным, барскими спесью и произволом и могло породить ту садистскую наклонность, не считаясь со здравым смыслом, ни с мнением специалистов, с легкостью перекраивать все проходившие через его руки проекты кораблей. Что лучше – беспредельное самодурство или прямая коррупционность – пусть сегодня читатели рассудят сами.
Читать дальше