Всеволод Егорьев - Операции владивостокских крейсеров в русско-японскую войну 1904-1905 гг.

Таким образом, стремление прорыва назад в Японское море было первым намерением Иессена. Однако, недостаточный ход русских крейсеров, ограничиваемый в первое время боя не только тихоходным «Рюриком», но и уменьшенным, вследствие аварии, числом работавших котлов на «России», противодействовал возможности прорыва.

Бой стал неизбежным и был начат почти одновременно обеими сторонами.

Слабое звено отряда – «Рюрик» – привело с самого начала боя к ряду осложнений. В течение первого часа боя он шел вне строя, значительно впереди своего места по походному порядку.

Только в начале седьмого часа, после неоднократных сигналов флагмана «Рюрику», отряду удалось повернуть последовательно и лечь на обратный галс – в NW четверть. И опять фраза рапорта «чтобы прорваться в Японское море» говорит о том что не стремление достичь маневрированием того или иного тактического преимущества над противником, а «Японское море» являлось руководящей идеей русского адмирала в этот момент.

То, что адмирал Камимура выдвигает в качестве своего стремления «продолжать лежать на том же курсе, чтобы иметь возможность поражать врага анфиладным огнем во время его поворота», Иессен трактует совсем иначе.

«Неприятель, находившийся при начале поворота приблизительно в 40 каб., по видимому, не заметил моего намерения, лишь по окончании поворота он догадался и повернул влево; при этом маневре я выгадал весьма много в расстоянии и. . . появилась полная возможность прорыва вдоль Корейского берега».

Следующая фаза маневрирования русских крейсеров – это защита «Рюрика».

Подбитый крейсер делается «гвоздем» боя, к которому в течение двух часов привязывается маневрирование русских.

При этом защита происходит опять-таки не изысканием наивыгоднейших тактических приемов боя с эскадрой Камимуры, а «циркулированием» перед противником защитой «Рюрика» бортами кораблей во время четырехкратных последовательных возвращений к поврежденному крейсеру.

«Поэтому, – пишет Иессен, – я стал циркулировать перед ним чтобы дать ему время исправить, если возможно, повреждения». [287]

В своем письме один из участников боя (на «России») пишет: «Видя, что «Рюрик» не поворачивает, мы возвращаемся к нему, проходя между ним и неприятелем и принимая на себя все ему предназначавшиеся снаряды, проходя в расстоянии 30 каб. от неприятеля».

Японцы, как мы видели, использовали каждое из этих «циркулирований», сосредоточивая огонь по створящимся с «Рюриком» русским кораблям. При этом они отлично пристрелялись к почти неподвижному «Рюрику» и всякий раз, когда «Россия» и «Громобой» к нему приближались, огонь становился убийственнее и убийственнее.

Этот период пассивной защиты «собственными бортами» явился решающей фазой боя. Русские крейсеры терпели тяжелые повреждения от японских снарядов, сами же, уже ослабленные выходом из строя большого числа орудий, не могли вести успешного огня вследствие частых поворотов. На протяжении 107 минут русским отрядом сделано шесть резких изменений курса.

Бросив взгляд вперед от русско-японской войны к империалистической войне на море 1914-1918 гг., можно найти некоторую аналогию между действиями «России» и «Громобоя» и поведением английских крейсеров «Абукир», «Хог» и «Кресси», последовательно пущенных ко дну одной немецкой подводной лодкой.

Решение помочь «Рюрику» повторным возвращением к нему двух других русских крейсеров 14 августа привело к значительным повреждениям их и потере многих жизней.

Через десять лет 22 сентября 1914 г. английский флот получил еще более жестокий урок – все три крейсера оказались потопленными. Стремление спасать людей, всплывших после взрыва первого корабля, а затем и второго, привело к гибели полутора тысяч англичан, в том числе уже дважды спасенных, в течение нескольких десятков минут.

Последняя фаза боя прошла в неравном артиллерийском соревновании между двумя противниками на параллельных курсах.

В рапорте Иессена имеются следующие указания на попытку проявления с его стороны инициативы:

«Так как курс вел в Корейский берег, то я старался все время склониться вправо, чем уменьшал расстояние до неприятеля. Первоначально он отходил и снова увеличивал расстояние. Лишь последние полчаса он не изменял курса, почему я склонялся влево чтобы менять расстояние и не давать ему пристреливаться».

Здесь мы видим первый собственно тактический прием (хотя и пассивный), однако, и его пытаются оправдать боязнью быть прижатым к Корейскому берегу.