Александр Чудинов - Жильбер Ромм и Павел Строганов. История необычного союза

Мы видели и с огромным удовольствием изучали небольшой народ [ нрзб. ] Народ невежественный, но мудрый своими нравами и своей простотой, аналога которой больше нигде не существует. Живя в полном единении, не зная ни судебных тяжб, ни споров, гостеприимные к иностранцам и помогающие друг другу в необходимом, они не знают ни тревог, ни бедности, ни проблем, связанных с излишествами. Религия у них не греческая, не римская, не магометанство, не иудаизм. Простое жертвоприношение [состоит из] нескольких [ нрзб. ] хлеба и меда, одну долю которых бросают в огонь, а остальное распределяют между присутствующими, свершающими вместе братскую трапезу после того, как возблагодарят за благодеяния Создателя природы и отдадут ему должное собранными плодами [497].

Это описание наглядно демонстрирует нам руссоистские убеждения Ромма с характерным для них культом природы и простоты не испорченных цивилизацией нравов, однако оно мало что говорит о географии его путешествия. Правда, Ромм дважды упоминает здесь «Сибирь», однако отсюда еще отнюдь не следует, что он действительно побывал в той части России, которую мы сегодня именуем тем же топонимом.

В XVIII в. представления французов о том, что следует называть Сибирью, были достаточно расплывчатыми. Это видно хотя бы по приобретшей широкую и во многом скандальную известность книге «Путешествие в Сибирь», изданной в 1768 г. аббатом Ж. Шаппом д’Отрошем (в литературе встречается также транскрипция его фамилии как «д’Отерош»). Казалось бы, уж кто-кто, а этот французский астроном, добравшийся в 1761 г. до Тобольска, чтобы наблюдать прохождение Венеры по диску Солнца, должен был иметь более или менее четкое представление о том крае, где он побывал. Однако в его сочинении понятие «Сибирь» встречается в разных значениях. Так, в исторической справке о Тобольске он употребляет этот топоним в смысле, близком к современному, сообщая, что Уральские горы, которые он называет «Пояс Земной», отделяют Россию (мы бы сегодня сказали «европейскую часть России») от Сибири [498]. В записках же о собственном путешествии он придает термину намного более широкий смысл. Рассказывая о том, как неподалеку от «Клинова» (Хлынова, то есть Вятки), он потерял провожатых, Шапп восклицает: «Легко себе представить, каково было мое положение: затерянный во тьме ночной, в тысяче четырехстах лье от своей родины, среди снегов и льдов Сибири…» и т. д. [499]Поволжские народы – вотяки (удмурты), черемисы (марийцы), чуваши и татары – живут, по его словам, «у западных границ Сибири» [500]. Екатеринбург «являет собой средоточие всего горнорудного и железоплавильного дела Сибири» [501]. Иначе говоря, Шапп включает в «Сибирь» не только Зауралье, но и Урал и даже Предуралье.

Другой француз, П.И. Жам [502], хороший знакомый Ромма, подробно рассказывал тому в одном из своих писем о «поездке в Сибирь», совершенной им летом – осенью 1784 г. вместе с графом А.К. Разумовским, у которого Жам служил гувернером. На самом же деле путешественники добрались лишь до Уфы [503].

Причиной подобной путаницы в использовании французами термина «Сибирь» было, думаю, не только действительно слабое знание ими географии восточных областей России, но отчасти и практика применения данного топонима в XVIII в. самими русскими. В этом столетии наряду с географическим понятием «Сибирь», обозначавшим азиатскую часть Российской империи к востоку от Уральских гор, существовало также административное понятие «Сибирская губерния», появившееся в 1708 г. после введения Петром I нового административного деления государства. Территории, обозначаемые этими двумя понятиями, не совпадали: губерния помимо собственно географической Сибири включала в себя также ряд сопредельных областей Европейской России, в частности туда входили и Вятка, и Пермь, и Кунгур. И хотя уже в 1720-е гг. западная административная граница Сибирской губернии отодвинулась на восток, сблизившись с географической, те или иные сведения о временах, когда административная «Сибирь» начиналась немногим восточнее Волги, вполне могли дойти до наших французских путешественников, что едва ли сделало для них смысл данного топонима более ясным. А потому, приезжая в Вятку, которая с 1727 г. к Сибирской губернии не принадлежала, или в Уфу, которая и вовсе в нее никогда не входила, соответственно Шапп д’Отрош и Жам полагали, что уже находятся в знаменитой «Сибири». Поэтому вполне возможно, что та «Сибирь», о путешествии в которую пишет Ромм, на самом деле находилась где-то в окрестностях Кунгура. Ведь этот город, который, по словам М. де Виссака, он посетил, тоже до 1727 г. входил в Сибирскую губернию.