Александр Чудинов - Жильбер Ромм и Павел Строганов. История необычного союза

Так куда же все-таки поехал Ромм из Казани? Единственный известный на сегодня источник, из которого мы можем что-либо узнать об этом путешествии, – фрагмент письма самого Ромма Г. Дюбрёлю, которое автор ошибочно датировал 8/18 декабря 1781 г.:

И вот я, наконец, вернулся к вам, мои дорогие друзья. Я могу написать вам после шести месяцев молчания, которые были заняты долгим и трудным путешествием, когда я мог только думать о вас, не питая надежды сообщить вам свои новости или узнать ваши.

<���…>

Возвращаясь в Петербург, я ожидал найти здесь несколько писем из Оверни, но не нашел ни одного. Вы осудили меня на забвение. Я так же далек от вас, как тогда, когда находился у ворот Азии, в этой Сибири, столь опороченной молвой, столь дикой, столь бесплодной, как считают наши французы, и столь достойной быть местом ссылки для всех злодеев империи. В изображении всех писателей она являет собою самую ужасную и самую печальную картину из всех известных на свете. Однако мы же нашли ее совершенно иной. Сибирь богата лесами в тех частях, где бедна людьми, но везде, не считая того, что находится выше 56–60° северной широты, почва исключительно плодородна и хорошо возделана повсюду, где для этого есть руки. А там, где она не обрабатывается, о ее плодородии свидетельствуют великолепные леса и растущие диким образом замечательные плоды, большинство из которых в нашем климате не известны. Мы видели дягиль высотой 7–8 футов, хмель, поднимающийся до самых высоких вершин деревьев, ягоды черной смородины величиной с лесной орех и т. д. на земле, которую никогда не бороздило железо. Реки удивляют своей шириной, красотой и густой порослью берегов, которые они, как Нил в Египте, удобряют во время ежегодных разливов. Обширные луга, после того как пять месяцев были покрыты снегом и один месяц водой, остальную часть года представляют собою самые тучные и изобильные пастбища, где жители оставляют свою скотину пастись на просторе, ограниченном только естественными преградами и договоренностями местных обитателей. Зима здесь долгая, но это время года отнюдь не является неприятным. Никогда воздух не бывает более чист и свеж. Это – время охоты для тех, кто ее любит, либо путешествий и завоза купцами припасов; всё становится одной большой дорогой, и, хотя природа спит, никогда человек не бывает более активен. Ледяной покров толщиной около 2–3 футов позволяет проехать в любое место; сообщение удобно и не столь дорого.

Крестьянин считается рабом, поскольку господин может его продать, обменять по своему усмотрению, но в целом их рабство предпочтительнее той свободы, коей пользуются наши земледельцы. Здесь каждый имеет земли больше, чем может обработать. Русский крестьянин, далекий от городской жизни, трудолюбив, весьма смекалист, гостеприимен, человечен и, как правило, живет в достатке. Когда он завершит заготовку на зиму всего необходимого для себя и своей скотины, он предается отдыху в избе (isba), если не приписан к какой-либо фабрике, каковых в этой области много благодаря богатым рудникам, или если не отправляется в путешествие по своим делам или по делам господина. Если бы здесь были лучше известны ремесла, у крестьян было бы меньше времени для досуга в тот период, когда они не заняты сельским трудом. И господин, и раб получили бы себе от этого пользу, но ни те, ни другие не умеют рассчитывать свою выгоду, поскольку еще недостаточно прочувствовали необходимость ремесел. Здесь царит простота нравов, и довольный вид никогда не покидал бы людей, если бы мелкие чинуши или крупные собственники не проявляли жадности и рвачества. Малочисленность населения области во многом является причиной изобилия всего, что необходимо для жизни. Продовольствие стоит так дешево, что, получая два луидора, крестьянин живет весьма зажиточно. Детей видно много, но до взрослого возраста доживают немногие из них. Высокую смертность вызывают оспа и привычка тесниться зимой в маленьких, низких, чрезмерно отапливаемых и почти герметично закрытых домах, что влечет за собой болезни, нередко весьма губительные. Прививки и чуть больше внимания к проветриванию изб позволили бы предотвратить многие несчастья и умножить население, когда-то весьма многочисленное в этих областях, где ранее обитали даки, иллирийцы, скифы, которых Дарий во главе 500 тыс. персов и Александр с 30 тыс. столь же храбрых греков [ текст поврежден ] завоевать. Земля сильно изменилась. Горсть людей [ текст поврежден ] без труда покоряет теперь потомков тех, кто так хорошо умел заставить самые могучие нации уважать себя.