Александр Чудинов - Жильбер Ромм и Павел Строганов. История необычного союза

Относительно недавно, правда, в литературе была выдвинута версия, что «Ромм пересылал дневники путешествий Строганову-отцу», потому что тот-де «рассчитывал использовать его как эксперта по вопросам национального воспитания» [466]. Однако автор данной версии не приводит в ее доказательство ни единого факта. Между тем в переписке А.С. Строганова и Ж. Ромма нет ни малейшего намека на подобное предназначение путевых заметок Ромма, да и сами они, особенно относящиеся к первым поездкам, настолько разрозненны и фрагментарны, что едва ли предназначались для чужого глаза. К тому же, в конце концов, мы находим их в личном архиве Ромма, а не в архиве их предполагаемого адресата – А.С. Строганова.

Как бы то ни было, путевые заметки Ромма представляют собой весьма любопытный источник, где чисто «технические» описания, способные сегодня заинтересовать, пожалуй, лишь узких специалистов по истории промышленности и естественных наук, перемежаются ценными наблюдениями социального и этнографического характера. Именно на последних я и сосредоточу основное внимание.

Думаю, путевые заметки Ромма правильно начинать с письма Дюбрёлю от 1 декабря (ст. ст.) 1779 г., где новоиспеченный гувернер описал путь, коим семейство Строгановых вместе с сопровождающими лицами добиралось от Парижа до Петербурга. Для него эта поездка стала первым большим путешествием в жизни:

Наш вояж продолжался дольше, чем я рассчитывал, и я пишу Вам на следующий день после нашего прибытия в Петербург. Прекраснейшая на свете погода, настоящая весна, нас радовала до 58° северной широты, а там близость Балтийского моря, больших рек и еще бóльших озер заставила нас зябнуть сильнее, чем где бы то ни было. На протяжении 5–6 дней стоял мороз от 12 до 15°, но я с удовольствием обнаружил, что такой холод, весьма привычный для этих мест, а во Франции бывающий крайне редко, вполне переносим. Я прибыл в Петербург в обычной одежде и суконной куртке с довольно легкой подбивкой. В целом, мой дорогой друг, жители высоких широт гораздо более [нас] чувствительны к холодной погоде умеренной зоны; французы же гораздо лучше них переносят морозы севера. Подобная особенность объясняется тем, что тут тщательнее оберегают себя от холода. Поверите ли Вы, но наибольшие опасения у меня здесь вызывают жара в доме и пища: едят обильно, еще более усердно топят, а никаких физических упражнений не делают. В выделенных мне апартаментах четыре печи и камин. Представьте себе, что мне достаточно камина и печки в передней.

Из городов, через которые мы проехали, следует отметить Страсбург, Вену, Варшаву. В каждом из них мы подолгу останавливались, дабы осмотреть все имеющиеся достопримечательности. Я записывал в дневник все, что меня поражало. Может быть, когда-нибудь он скрасит скуку наших преклонных лет. Когда нам не останется ничего лучшего, мы будем читать его вдвоем, мой добрый друг. Вы узнаете из него о мерзости поляков, разлагающихся в невежестве и пьянстве, попирая землю, которая другому хозяину обеспечила бы богатство всей Европы. Своим трудом они создали лишь соляные копи в Величке и Бохне, которые трусливо отдали императору [467]. У грандов нет ничего, кроме роскоши и варварства, у народа – кроме величайшей нищеты и самого постыдного в мире рабства. Любовь к спиртному научила их готовить отличный напиток из липового меда, называемый ими «липец», и еще один, подаваемый вместо шампанского и изготавливаемый, по всей видимости, из сока березы, которую надрезают по весне, когда древесные соки особенно обильны. Его ставят бродить с сахаром и цедрой лимона, а простолюдины – и без всяких добавок. Это очень хмельной напиток.

Ничто мне не доставило здесь, мой добрый друг, такого удовольствия, как соляные копи Велички. Мы с графом Строгановым осмотрели их до глубины в 1000 футов. Представьте себе множество коридоров шириною в 2 туаза [468]и длиною более 100; их стены и потолок состоят из прекрасных кристаллов соли, из-за чего при свете кажется, что они покрыты бриллиантами. Большинство из них ведет в залы высотой до двухсот футов, своды которых, состоящие из соли, поддерживаются лишь соляными колоннами; малейшее повышение влажности воздуха однажды может привести к их обрушению. Посещать галереи небезопасно, особенно в тех местах, куда незаметно просачивается вода, растворяя эти соляные опоры и часто вызывая обвалы. За вычетом всех расходов копи одной только Велички дают императору 4 млн [ливров?], а потребляют [соль] в основном поляки. Какую дань платит нищая и ленивая нация!