Александр Чудинов - Жильбер Ромм и Павел Строганов. История необычного союза

Гораздо охотнее, выезжая в сельскую местность (а ей принадлежало несколько участков земельных угодий в окрестностях Риома), мадам Ромм общалась с деревенскими жителями: «ей доставляло большое удовольствие слушать своих арендаторов» [189], обсуждать с соседями «домашнее хозяйство, плохие урожаи и расходы» [190].

Но хотя мадам Ромм и чувствовала себя гораздо свободнее с простыми селянами, детям своим она желала успешной карьеры в более высоких сферах общества и постаралась дать им лучшее из доступного для них образования. Жильбер, пораженный прогрессирующим недугом, не мог, подобно братьям, покинуть Риом в поисках знаний и учился в родном городе. К сожалению, документы, находящиеся в моем распоряжении, не сообщают о том, в каком возрасте Ромм начал учебу. Остается верить на слово моим предшественникам, надеясь, что у них были более подробные источники, которые они, правда, не указали. По утверждению М. де Виссака, первым наставником Ромма был аббат Батиа, каноник церкви Сен-Амабль (это его брат в дальнейшем станет мужем Антуанетты) [191]. А примерно 14 лет от роду, по словам Р. Бускейроля, Жильбер поступил в Ораторианский коллеж Риома [192]. История этого учебного заведения подробно освещена в целом ряде исследований [193], благодаря чему мы можем достаточно наглядно представить себе, как происходило приобщение нашего героя к наукам.

Основанный в 1618 г. коллеж в 1657 г. перебрался в новое здание, где и располагался до своего окончательного закрытия в годы Революции. В XVIII в. здесь одновременно училось до 800 человек. Ну а поскольку для занятий имелось лишь 9 залов, студентам приходилось плотно усаживаться на скамьях, держа записи на коленях: для столов не оставалось места. Впрочем, эта теснота имела и свои преимущества. В холодные овернские зимы так было гораздо теплее слушать лекции, ведь помещения коллежа не отапливались. По соглашению между властями города и конгрегацией ораторианцев студенты в принципе учились бесплатно, хотя реально им все же приходилось ежегодно сдавать на нужды коллежа небольшую сумму – от 15 до 30 су с человека.

Учебный год длился десять с половиной месяцев: с 15 октября до конца августа. Занятия начинались в 7.30 утра и продолжались, в зависимости от времени года, до 13.30, 14 или 14.30. В целом учебная нагрузка составляла примерно 25 часов в неделю.

Несмотря на относительно небольшое число преподавателей (12–14, включая руководство коллежа), программа была достаточно насыщенна и разнообразна, как, впрочем, и в других ораторианских учебных заведениях того времени. Уже упоминавшееся противоборство между иезуитами и янсенистами охватывало и сферу образования, из-за чего в ней параллельно существовали две принципиально различные педагогические системы: собственно иезуитская и ораторианская, ориентированная на галликанские ценности янсенизма. Если иезуитская педагогика отдавала приоритет классическому образованию, то ораторианцы, напротив, делали упор на изучение живого французского языка и точных наук. Правда, латынь в риомском коллеже все-таки преподавалась, но ей было отведено достаточно скромное место. Студенты читали Федра, Корнелия Непота, Вергилия, Квинта Курция, Тита Ливия, Горация, Тацита и Цицерона. Древнегреческому языку риомские ораторианцы не учили, зато отводили приоритетное место французской литературе Нового времени. Так, например, в сохранившийся до наших дней и публикуемый почти во всех историях риомского коллежа перечень учебных пособий за 1788 г. включены труды Николя Буало-Депрео, Жан-Батиста Руссо, Жана Лафонтена и трактат по французской орфографии. Много времени отводилось также познанию истории, причем не только античной, но и современной.

Однако, пожалуй, ярче всего различие между иезуитским и ораторианским образованием проявилось в их отношении к точным и естественным дисциплинам. В отличие от иезуитов, ораторианцы уделяли этим предметам повышенное внимание. В риомском коллеже для преподавания физики был приглашен даже специальный учитель: в годы учебы Ромма – П. Шабер (P. Chabert). Студенты изучали также математику и физическую географию, прежде всего самой Оверни.

По мнению современных историков педагогики, для XVIII в. ораторианское образование было поистине новаторским и наиболее близким к современному [194]. Правда, сам Жильбер Ромм имел на сей счет совсем иное мнение. Много лет спустя после окончания им в 1770 г. коллежа именно Ромм, будучи председателем Комитета общественного образования, выступит 20 декабря 1792 г. в Конвенте с докладом, нанесшим смертельный удар как его собственной alma mater , так и другим аналогичным учебным заведениям Франции. «Глупое уважение к этим монашеским институтам, – скажет Ромм, – до сих пор способствовало сохранению пороков и недостатков образования, что уже давно и самым радикальным образом противоречит повсеместному прогрессу искусств и философии. В то время как в сфере литературы (dans la république des lettres) все изменяется, все совершенствуется, коллежи – эти школы заблуждений и предрассудков – застыли, словно в летаргическом сне, под властью рутины, порожденной суевериями и деспотизмом. <���…> Люди не хотят больше обучения, которое душит гений, продлевает им детство дольше, нежели того требует природа, и после многих лет кропотливого и упорного труда оставляет у человека только ощущение собственного невежества или же нелепого самодовольства. Ни один из этих институтов не может быть сохранен…» [195]