Роман Ключник - ТЕРРОР ПОСЛЕ 1917. СУПЕРТЕРРОР. СОПРОТИВЛЕНИЕ. Том 6.

«Что касается гомосексуализма, содомии, различных других форм сексуального удовлетворения, которые европейское законодательство рассматривает как угрозу общественной морали, то советское законодательство относится к ним как к так называемым «естественным» половым отношениям. Все формы половой жизни являются частным делом». Нет, — это стало делом новой власти, и нарком государственного презрения А. Коллонтай к восторгу публики орала: «В свободном обществе удовлетворить половую потребность также просто, как выпить стакан воды».

Эта инициатива большевиков легла на готовую почву «прогрессивной» интеллигенции, поддержавшей революцию. В четвертой книге этой серии мы наблюдали, как вдруг с начала 20-го века стала «шалить» большая часть либерально-демократической российской интеллигенции — Иванов в своей башне, «священный» тройственный союз Зинаиды Гиппиус с Мережковским и Философовым и т.д. Тогда это становилось модным, элитным, — «вы этого не понимаете, не доросли». В тогдашней «старой» патриархальной России сексуальными извращениями бравировать было сложно, а теперь — при власти «прогрессивных» захватчиков весь этот порок расцвел открыто пышным цветом. Поэтесса Марина Цветаева изменяла Сергею Эфрону с агрессивной лесбиянкой Софи Парнок, затем Цветаева занялась любовью с Сонечкой Голлидей, с которой решили поэкспериментировать с режиссером Юрием Завадским, который крепко был связан гомосексуальной «любовью» с поэтом Павлом Антокольским.

«Вся Москва знала, что через постель Лили Брик при постоянном муже Осе и при постоянном сожителе «Володичке» Маяковском проходит целая череда ещё и временных мужчин, — отметил в своей книге Н. Кузьмин. — Лиля Брик (девичья фамилия Каган) с 13 лет пошла по мужским рукам и освоила в своем древнейшем ремесле какие-то настолько тайные секреты, что её власть над мужчинами становилась беспредельной и деспотичной. «Знакомиться лучше всего в постели!» — заявляла она всякому, кто попал в орбиту её извращенного внимания. Через постель этой советской Мессалины прошли Н. Пунин, будущий муж А. Ахматовой, Ю. Тынянов, А. Мессерер, кинорежиссеры Л. Кулешов и В. Пудовкин, военачальник В. Примаков, крупный чекист Агранов и два совершенно загадочных человека: Ю. Абдрахманов, шишка из кавказкой республики, и А. Краснощеков (он же Аарон Тобинсон) — портной из Чикаго, затем ставший в Москве одним из руководителей Госбанка.

Обстановка в доме Бриков напоминала собачью свадьбу. Мужчины увивались вокруг томно усмехающейся Лили, отчаянно отпихивая один другого. Впрочем, все смолкали, когда появлялся Янкель Агранов, мрачный чекист высокого ранга. Ему было постоянно некогда, и Лиля уединялась с ним в спальне, не обращая внимания на притихших гостей. Маяковский, как и все члены «Лилиного кружка», сделался полнейшим «подкаблучником». Лиля не останавливала своего постельного конвейера и потешалась над тем, что Маяковский всякий раз мрачнел и сжимал кулаки.

«Вы представляете, — со смехом говорила она, — Володя такой скучный, он даже устраивает сцены ревности». Приближенные Лили называли её «Царица Сиона Евреева».

Рис. Лиля Брик.

В общем, наступили счастливые звездные времена Парнок, Голлидей и Каган-Бриков, которые даже утерли нос «сущему черту» старухе Гиппиус. Но всех перескакала богатая авантюристка-аристократка с международным размахом большевичка А. Коллонтай (1872-1952), в которой бурно смешались крови пяти национальностей.

Эта роковая женщина, дочь почтенного и уважаемого ветерана Балканской войны генерала и дипломата Михаила Довмонтовича, автора либеральной конституции для Болгарии, жила с прислугой в трехэтажном особняке и с молодости несла с собой смерть, — вначале из-за неё покончил жизнь самоубийством сын прославленного генерала Иван Драгомиров, затем из-за этой «Лолиты» покончил с жизнью её учитель. В 21 год она вышла замуж за поляка инженера Владимира Коллонтая. Но вскоре ей очень наскучила семейная жизнь, и она решила её украсить — соблазнила лучшего друга мужа офицера А. Саткевича, и через некоторое время заставила консервативного изнемогающего от ревности мужа принять вариант любви «втроем». Но и это скоро ей надоело, а семейная жизнь ей совсем опротивела после того, когда она встретила пламенную раскрепощенную революционерку Елену Стасову, которая рассказала о революционной романтике, о любви с адреналином и изрекла «непререкаемую» «глубокую» истину: «Семья — это тюрьма!» Соответственно муж — это тюремщик, деспот и тиран. Это было для А. Коллонтай прозрением — вот чего ей надо, — освобождения!