А флагман продолжал:
- Да-с, обрадовали, Алексей Алексеевич... Такого порядка... не видел... Рад, что могу вам это сказать!
И адмирал крепко пожал руку Муратова.
- Вы увидите, ваше превосходительство, судно не хуже "Ласточки", проговорил Муратов.
- Какое?
- "Ястребок", Александр Петрович.
- Вашего друга?
- Точно так. Быстренина.
- Посмотрю-с. До свидания.
И, перед тем как сходить по трапу, адмирал проговорил уже совсем не как начальник:
- А что забыли нас, Алексей Алексеевич? Жена недовольна... Зайдите к ней...
- Постараюсь, Александр Петрович...
"Ястребком" адмирал восхитился не меньше чем "Ласточкой", а молодой командир тендера просто-таки обворожил его.
Скрывая улыбку, Быстренин как будто слегка испугался появления нахмуренного "Сашеньки" и немедленно согласился с ним, что он строг и что его боятся. Быстренин очень тонко показал, что польщен горячей благодарностью восхищенного адмирала, обещал на днях же быть у адмиральши, ловко осведомился, когда Маруся обедает у своих, и получил приглашение обедать в воскресенье, если не уйдет в море.
В тот же день адмирал, докладывая старшему флагману о посещении судов, особенно хвалил "Ласточку" и "Ястребка". Хвалил обоих командиров, но Быстренина сердечнее и экспансивней.
- Муратов превосходный и достойный офицер... Только какой-то скрытный... Будто не очень ценит похвалу адмирала...
А про Быстренина сказал:
- Блестящий офицер. И капитан-умница. И на берегу умница. И душа нараспашку...
- Оба лихие офицеры! - согласился седой высокий старик.
И, подумавши, прибавил:
- Только полагаю, что Муратов основательнее и серьезнее.
Вечером друзья сошлись в морском клубе.
- Ну как "Сашенька"? Был доволен "Ласточкой"? Не выдержал роли строгого адмирала? - весело спрашивал Быстренин.
- Доволен! - скромно ответил Муратов и заботливо спросил:
- Твоим "Ястребком", конечно, остался очень доволен?
- В восторге!
- То-то! - обрадованно промолвил Муратов.
- Ну да я, признаться, не тронулся его восторгами. - Ведь он "Сашенька" и "адмиральша"! - с презрительной улыбкой сказал Быстренин...
- "Сашенька"... "адмиральша", а службу понимает и добрый, честный человек... Я, брат, доволен, что "Сашенька" нас похвалил.
- В воскресенье звал обедать. Адмиральша недовольна, что давно не был. А тебя звал?
- Обедать не звал. Да и я хочу идти к доктору обедать. Только едва ли... Если задует хороший ветер, уйдем в море...
- И разыграется наш "Друг".
- Ддда! - протянул Муратов.
В субботу с вечера задул зюйд-вест, и в ночь засвежело.
В воскресенье, в шесть часов утра, на флагманском корабле был поднят сигнал: "сниматься с якоря и идти в Феодосию".
Быстренин вернулся с берега поздно и спал, когда сигнальщик вбежал с докладом.
- Ваше благородие!
Ответа не было. Сигнальщик дернул Быстренина за руку.
Прошло две-три минуты, когда Быстренин выскочил наверх.
Хотя и без него работы по съемке с якоря были начаты, но молодой мичман не умел распорядиться как следует, и баркас еще не начинали поднимать.
- Баркас! Баркас! - как зарезанный крикнул Быстренин.
Он взглянул на "Ласточку". Там уже поднимали баркас.
Быстренин понял, что он опоздает.
- Зарезали, Михаил Никитич! Запорю боцмана! Всех запорю! - в бешенстве крикнул Быстренин.
И в эту минуту, казалось, он мог запороть.
Боцман было бросился с людьми поднимать баркас, но Быстренин вдруг велел отставить. Все удивились приказанию и тому, что командир уж не кричал, как бесноватый, что запорет, хотя и никого еще не запарывал.
По лицу Быстренина пробежала торжествующая улыбка. Он подозвал боцмана и приказал:
- Потопить баркас! Понял?
Боцман ошалел.
- Скотина! Потопи за кормой... Не заметят... и буек!.. Вернемся поднимем...
Боцман понял и радостно ответил:
- Есть... "Ласточке" нос утрем, Николай Иванович!..
Боцман убежал, а Быстренин побежал на шпиль, где выхаживали якорь, и уже не грозил перепороть, а заискивающим голосом молил:
- Братцы, навались... братцы, ходом!
Матросы наваливались.
Быстренин просветлел. Он и отличится и выиграет пари. И, довольный, что придумал такую остроумную "штуку", не вспомнил, что пари будет выиграно неправильно и что скажет друг Муратов, если узнает.
"Разумеется, никто не должен знать. Никто на тендере не расскажет!" подумал Быстренин, когда у него пробежала мысль, что начальник дивизии может узнать.
- На грот... На кливера!..
Боцман прибежал и доложил, что баркас потоплен.
Читать дальше