И Марусе вдруг казалось, что Муратов был бы верным рыцарем-мужем, красивым, любящим навсегда, и она пожимала крепко его вздрагивающую руку, и голос ее нежнее шептал: "До свидания!"
Муратов, мало знавший женщин, уже возмечтал, что рай находится в Севастополе. И скоро на бульваре же, словно бы темнота и нега волшебного теплого вечера так же помогает признаниям, как и преступлениям, - вдруг прошептал, точно виноватый в чем-то:
- Марья Александровна... Разрешите просить вашей руки!
Маруся не испугалась. Слава богу, не первый раз просили ее руки. Она, конечно, поблагодарила за честь; не скрыла, что Алексей Алексеевич ей больше чем нравится, но...
- Позвольте подумать... А пока пусть это будет секретом... Не проговоритесь Быстренину... Он болтун... Обещаете?
- Еще бы... Никому ни слова!
Прощаясь, Маруся значительно шепнула:
- Пока мы друзья... Но, может быть, скоро...
Муратов вернулся на корабль.
Счастливый, он скрывал в кают-компании свои надежды.
Придется и Быстренину молчать. Нельзя. Дал слово.
Муратов пожалел друга и чувствовал себя точно виноватым перед ним за то, что он обнадежен... Нравится Марусе, а Быстренин за бортом.
Но ведь они не мешали друг другу в глазах чародейки. Еще бы! Он по совести влюбленно молчал, и сама судьба взыскала его.
"Никакой претензии тут нет!" - подумал Муратов.
На другой же день приехал к нему в гости Быстренин.
Он тоже скрывал такую же тайну до времени.
И, считая себя по праву быть более интересным женщинам, чем друг, Быстренин, не без искреннего участия счастливца к безнадежному "влюбленному", спросил:
- Ну как твои дела с Марусей, Алексей Алексеич?
Муратов смутился и застенчиво ответил:
- Втюрился... Вот и дела!
- Лучше брось, Алексей Алексеич!.. Право, брось, голубчик Алеша!..
III
Скоро друзья вернулись из осеннего плавания. Они одновременно съехали со своих кораблей на берег и встретились на пристани. Тотчас же пошли на свою маленькую квартиру и там увидели по конверту.
Муратов вошел в свою комнату, вскрыл конверт и прочел пригласительный билет на бракосочетание Марьи Александровны Ратынской с капитаном первого ранга Иваном Ивановичем Киргизцевым. Прочел еще раз и стал необыкновенно серьезен, точно был на вахте в тот момент, когда неожиданно под носом корабля он увидал скалу.
Влетел Быстренин к Муратову и со злою усмешкою протянул:
- Однако! Ты как полагаешь, Алеша... Это как называется?..
- Полагаю, что Маруся выходит замуж, - с угрюмым спокойствием ответил Муратов.
- Да ты обалдел, что ли, Алексей Алексеич?.. Какого принца Маруся выбрала? Вот так принц!.. Это просто свинство!..
- Какое же свинство, Коля? Киргизцев понравился и...
- Понравился!? - воскликнул, закипая, Быстренин. - Боров... под пятьдесят... Запарывает матросов... Понравился!? Ты в здравом уме?.. Просто захотелось быть адмиральшей... Вот тебе и чародейка... Лермонтова слушала... И я-то дурак... Возмутительно! А по-твоему, что ли, Маруся влюбилась в борова?..
- Ведь бывает, Коля... Нравятся немолодые! - старался Муратов защитить Марусю.
- Иван Иванович Мазепа{335}? Скажи, пожалуйста! Мазепа!? Просто скотина! И у такой скотины будет женой Маруся?..
- Ддда... Не стоит Киргизцев такого счастья! - мрачно промолвил Муратов.
- А мы-то втюрились... Стоило! Отлично оболванила... Еще недавно на бульваре: "Пока мы друзья. Но, может быть, скоро..." Очень скоро!..
- Это кому же Маруся говорила? - упавшим голосом спросил Муратов, хотя уже догадался - кому.
- Мне! - не без горделивости сказал Быстренин. - Я только не мог тебе сказать, что я "так и так"... сделал предложение. Маруся просила подождать, но никому ни слова... И особенно тебе... Верно, думала, что поссоримся... Ты приревнуешь...
- А ты рассказываешь, Коля? - упрекнул Муратов.
- Я молчал... Она просила "пока"... А теперь не все ли равно?.. И только тебе, Коля... Ты пойми... Ведь ты не свалял дурака, как я... Тебе ведь Маруся не говорила: "может быть, скоро"? - взволнованно и нетерпеливо спросил Быстренин.
- Свалял!.. - ответил Муратов.
- И тоже: "может быть, скоро"?
- Просто отказала!
Быстренин облегченно вздохнул.
- Так ты не можешь почувствовать этого свинства... Тебя Маруся не обнадеживала!
Муратов понимал и чувствовал, что "свинство" не в том, за что Быстренин так возмущается, считая себя обиженным. И он проговорил:
- Ты, брат, умный и психологии разные любишь, а взъерепенился на Марусю из-за чего?.. Из-за того, что подала тебе надежду?.. Ну так что ж, что обнадежила... Тогда ты нравился, а потом... Да мало ли причин... Раздумала и шабаш! Да хоть бы слово дала... Разве уж не может взять его назад... В таких делах не позорно не сдержать слова... Любовь... это... сам знаешь, совсем особенная штука...
Читать дальше