Константин Станюкович - В мутной воде

- Папа... голубчик!.. - шепнула Елена.

Старик засуетился, подошел к Венецкому, взял его за руку и сказал:

- Да ты куда же, Алексей Алексеевич, так торопишься!.. Четверть часика подожди... За четверть часа начальство не взыщет... Ведь вы с Лелей старые знакомые... Давно не видались!

Он обнял Венецкого и подвел его к Елене.

- Вот садись да поговори с Лелей, а то ты словно какой нелюдим, так ни слова не сказал, да и бежать!.. Это, братец, нехорошо... В наше время артиллеристы молодцами были... - шутил старик, с нежностью встречая благодарный взгляд Елены...

Затем генерал вдруг взглянул на часы и промолвил:

- А и я-то хорош, нечего сказать! Не похвалит меня доктор... С вами-то и забыл, что мой крейцбруннен меня давно ждет! Иван никогда не вспомнит! - ворчал старик, словно бы сердясь на Ивана. - Никогда не подаст! Пойду пожурю его да выпью воды... И то опоздал четверть часа, а тут главное дело аккуратность... Так и доктор говорит, а он правду говорит!

И, довольный, что так ловко выдумал предлог, старик вышел из кабинета, прошел в столовую и нервно заходил по комнате, чутко прислушиваясь, не позвонят ли в передней. Доброму старику очень хотелось, чтобы жена его не вздумала вернуться в эти минуты домой и не помешала бы "этим бедным молодым людям".

"Я им позволил это свидание в первый и последний раз!" - утешал себя старик.

- Было бы жестоко не позволить! - прошептал он, продолжая ходить на часах...

II

- Алексей Алексеевич... Простите ли вы меня? - проговорила Елена, когда молодые люди остались одни.

- Я... вас... простить?.. И вам не стыдно меня об этом спрашивать! тихо упрекнул Венецкий, поднимая на Елену глаза.

В этих кротких глазах светилась такая преданная любовь, что нервы Елены не выдержали. Крупные слезы тихо закапали на платье, а между тем счастливая улыбка, точно радуга, засияла на ее лице.

Она взяла руку Венецкого и крепко пожала ее, как бы безмолвно благодаря этим пожатием.

- Елена! Вы плачете? Вы очень несчастливы? Да? Что же вы ничего не говорите?.. - проговорил он упавшим голосом.

Она заглянула ему в глаза так нежно, так ясно, что Венецкий в эту минуту совсем забыл, что Елена замужем и что свидание это, быть может, последнее. Перед ним была та самая Елена, которой летом еще он так горячо шептал слова любви.

Он тихо припал к ее руке, осыпая ее поцелуями.

- Добрый мой... хороший! - тихо шептала она. - Вы еще меня утешаете... Я сделала вам столько зла...

- Но вы, Елена, вы?.. Что вы с собой сделали? - вдруг крикнул он, вспомнив действительность и приходя в себя.

- Не говорите об этом! - как-то серьезно проговорила Елена. - К чему спрашивать? Поздно!.. Ведь вы все знаете.

- Знаю...

- Скажите, мой друг, как бы вы поступили на моем месте?.. Отвечайте мне, скажите правду, что думаете...

И она глядела ему прямо в глаза с какою-то грустною улыбкой.

- Вы знаете отца... Его страдания были моими страданиями... Я много понимала, хотя отец никогда не жаловался, а ему тяжело было... Мать никогда не любила его и...

Она колебалась договорить.

- И... обманывала! - с трудом выговорила Елена.

Но потом, помолчав, она продолжала, как бы желая облегчить свое горе:

- Какова была бы его жизнь, если бы его на старости лет исключили из службы за долги?.. Он этою бы не перенес... Вы знаете, ведь он в делах ребенок... Мать мне все рассказала... Что доканчивать!.. - печально добавила она.

- Но разве дядя не мог помочь вам?

- Дядя... я с ним вообще редко говорила. Мать объяснила мне, что он папу не любит и что он против нас... Последнее время он почти не бывал у нас, недавно женился.

- Ах, Елена!.. Я боюсь, что вас обманули и что вы принесены в жертву...

- Что вы говорите, Алексей Алексеевич?.. Разве мать, какова бы она ни была, захочет погубить свою дочь?..

- Но... я все-таки ничего не понимаю... И знаете ли что?..

Он хотел было снова высказать ей свои подозрения, но остановился.

"К чему? И без того ей тяжело. Зачем лишние страдания..." - подумал он.

Слезы душили его.

- Оставим это... Все равно поздно!.. - проговорила Елена. - Ведь вы простили меня и не бросите в меня камнем?.. Не скажете, что я... я... продала себя за богатство.

Она не могла дальше продолжать и зарыдала. Венецкий и сам не выдержал. Он взял ее руку и осыпал ее поцелуями, смачивая ее в то же время слезами.

Незаметно протекали минуты, а они сидели тихо, утешая друг друга, как два больные, приговоренные к смерти. Им было так хорошо вдвоем, что они не слыхали, как у дверей старик уже несколько раз покашливал. Наконец кашель раздался сильный. Они оба услыхали и грустно взглянули друг на друга.