Олесь Бузина - Докиевская Русь

На основании этой логичной теории тысячи прекраснейших икон безжалостно сожгли и изрубили в щепки. Страсти накалились настолько, что монахи-иконопочитатели бежали на окраины империи — в Крым, и даже в степи Северного Причерноморья — на Северский Донец, контролируемый хазарами. Там они вырыли первые пещеры, из которых впоследствии возник знаменитый Святогорский монастырь. Византия же надолго погрузилась в смуту, порожденную грубым насилием иконоборцев над сторонниками традиционного христианства.

Но к началу IX столетия ситуация кардинально изменилась. Арабов удалось отбить. И оказалось, что никакого отношения к уничтожению икон победа эта не имеет. Ее принесли реформаармии и объединение как иконоборцев, так и иконопочитателей против общего врага.

Зато теперь назрела новая проблема — авральная христианизация славян-язычников, угрожавших Империи с севера и уже занявших территорию нынешних Болгарии, Сербии и Хорватии. Эти милые люди в одежде из домотканого полотна, которого часто не хватало даже на рубашки, совершали набеги на Грецию в одних штанах, надеясь разжиться чем-нибудь еще, чтобы прикрыть голое тело, искусанное комарами и мухами. Не имея другого оружия, кроме копий и луков, славяне обожали нападать из засады, прятаться в болотах, куда ни один приличный римский воин не рисковал забираться, и выскакивали из грязи в самый неожиданный момент с грозными и часто нетрезвыми криками, представлявшими самые невообразимые комбинации отборнейшего мата.

Примерно так выглядели ранние славяне. Современная реконструкция

Впрочем, у этих обаятельных варваров были и свои слабости. Незлые от природы, они «велись» на такие простые вещи, как доброе слово, веселая музыка и… дармовое вино. Последнее внушало византийским культуртрегерам оптимизм: значит этих «детей природы» можно было заманить в церковь сладким хоровым пением и там «взять» причастием, вся суть которого заключалась в глотке сладкого вина из ложечки, заботливо протянутой священником. В отличие от арабов, предпочитавших легкие наркотики, вроде «плана», балканские славяне, склонные к алкоголю, всей душой были готовы воспринять религию Христа и превратиться из врагов в союзников Византии. Ведь после причастия хочется «добавить» еще, а запасами вина и технологией его изготовления на тот момент обладали только ромеи. Сами понимаете, что приобщать к этим благам цивилизации каких-то необразованных варваров ЗА ТАК коварные византийцы не собирались.

НАРОД ЛЮБИТ КАРТИНКИ!Но технически проблему христианизации славян в столетие иконоборчества тормозило отсутствие у церковных пропагандистов «наглядного материала». Мышление милых полудикарей было образным, а сами они сплошь неграмотными по причине полного отсутствия какой-либо славянской письменности и даже алфавита. На детские умы славян эпохи раннего Средневековья можно было воздействовать только «комиксами» — красочными изображениями евангельских сюжетов в виде «святых картинок». Следовательно, во имя скорейшего распространения Слова Божьего, а заодно и своего идеологического влияния Византия просто не имела другого выхода, как вернуть изображения Иисуса и Апостолов на хоругви и стены церквей. Что она и сделала в 843 году.

Воспитание варваров. Христианство учило самому простому: «Не убий!» и «Не укради!»

В переводе с греческого «апостол» — посланник. Так называли первых учеников Христа. Патриарх Фотий чувствовал себя новым апостолам. А, может, (кто знает?) даже пытался уподобиться Сыну Божьему. Ведь у него тоже были ученики, готовые, подобно Апостолу Андрею, отправиться в Тавриду и на Дунай, чтобы проповедовать диким туземцам Евангелие и отучать их от вредных привычек приносить человеческие жертвы идолам и топить в Купальскую ночь девушку в реке, чтобы пополнить «гарем» водяного еще одной русалкой.

Патриарх Фотий преподавал в Константинопольском университете — единственном тогда высшем учебном заведении на всю Европу! Учеников у него было много. Но самыми известными в истории оказались так называемые «солуньские братья» — Кирилл и Мефодий.

Солуньскими их прозвали по имени места рождения — греческого города Салоники, вокруг которого осело множество славянских переселенцев. Происхождение братьев-просветителей не вполне ясно. Одни считали их славянами. Другие — греками. Точно известно только, что оба были билингвами: и греческим, и славянским они владели как родными. До пострижения в монахи Мефодий сумел даже дослужиться до должности стратига Славинии — византийской провинции на территории современной Македонии. Знание языка подчиненных (а стратиг объединял как военную, так и гражданскую власть), несомненно, способствовало его государственной карьере и облегчало общение со славянами, пробравшимися в пределы Империи. Как видим так называемых «нелегалов» хватало уже в те стародавние времена!