Андрей Васильченко - Цитадель Бреслау. Последняя битва Великой Отечественной

Во время этой «пасхальной битвы» на западные районы Бреслау была обрушена целая лавина бомб и снарядов, которые превращали многочисленные дома в обломки строительного мусора. Город был объят пожарами. Генерал Нихоф писал:

«Несмотря на это, неприятель не смог сломить ни оборону, ни волю защитников крепости».

Даже под этим ураганным обстрелом продолжали работать гражданские заведения, которые отвечали за подачу воды, электрического тока и за телефонную связь. Показательно, что только в данных ужасных условиях прекратил ходить последний трамвай. Чего же достигли во время пасхального штурма советские войска? Они смогли углубиться с запада в немецкие позиции приблизительно на 2–3 километра. Частями Красной Армии также был взят аэродром Гандау, что стало для всего Бреслау очень серьезной потерей. С этого момента раненые не могли вывозиться из города на самолетах. Переполненные военные госпитали стали истинным мучением как для пациентов, так и для обслуживающего персонала. Но в данной ситуации кажется странным, что советские войска не стали развивать свое наступление, используя мощные штурмовые группы. Не исключено, что советское командование в своих действиях было сковано «южным» и «северным» фронтом. Для немцев же эти бои закончились небольшим подарком. В их руки попали секретные документы, которые позволяли отслеживать все радиопереговоры частей Красной Армии. Советское командование, судя по всему, даже не заметило пропажи этих документов, так как радиосвязь продолжалась на прежних частотах с прежними позывными. Как результат, штаб крепости Бреслау заблаговременно получал сведения обо всех запланированных советскими восками операциях, а генерал Нихоф имел время, чтобы прибегнуть к эффективным контрмерам.

После Пасхи советское наступление на «западном» фронте больше напоминало неконтролируемый лесной пожар. На южном фланге удар пришлось держать полку Ханфа, который после 24 марта вновь стал командиром полка. Он сменил раненого полковника Фельхагена, который в начале марта был доставлен на самолете в Бреслау. После ожесточенных боев было принято решение взорвать железнодорожную дамбу Позенского моста. Но к 11 апреля немцам удалось отбить у советских войск местность, располагавшуюся к югу от Никойлаторского вокзала. От этого участка, удерживаемого полком Ханфа-Фельхагена, фронт по линии железной дороги проходил по правому флангу полка Бессляйна (Гребшенер— и Виктория-штрассе). Здесь имеет смысл предоставить слово лейтенанту Хартману, так как он не только описывал в своих воспоминаниях действия своих штурмовых орудий, но и давал общую картину тогдашних боев. К тому моменту сам Хартман за свои заслуги был награжден Рыцарским крестом:

«Русские атаковали нас на левом берегу Одера. Кажется, их целью было двигаться вдоль Одера, чтобы затем клином ударить в центр города. Я с унтер-офицером Майером располагался непосредственно за линией фронта. Когда усилился артиллерийский и минометный огонь, то мы покинули наш подвал на Айхенпарк-штрассе и стали подниматься к гавани по Пёпельвиц-штрассе в направлении Промницер-штрассе. Через сады и луга, которые располагались между интернатом для слепых и дубовой рощей, в нашем направлении ехало несколько вражеских самоходных артиллерийских установок. Мы открыли по ним огонь из всех стволов. У одной установки оказалась перебита гусеница. Другая артиллерийская установка неуклонно приближалась и стала заходить ко мне с правого фланга. Я израсходовал весь свой боезапас и призвал на помощь Майера. Он последним снарядом смог поджечь русского гиганта. Остальные предпочли удалиться в лес. Внезапно один из танков вновь выехал из леса и устремился к зданию интерната для слепых. Русские пытались отбуксировать своего подбитого товарища. Несколько брошенных гранат заставили их отказаться от этого намерения. Слава Богу, русские больше не пытались атаковать, а только лишь вели огонь из леса. Несмотря на недостаток боеприпасов, мы остановились на Пепельвиц-штрассе, чтобы оказывать нашим солдатам хотя бы моральную поддержку. К этому моменту был уже полдень. Внезапно раздался гудок. Я выглянул из люка и увидел, что за моей машиной стоял «Фольксваген», который привез обед. Я крикнул водителю: «Если ты только с едой, то исчезни! Мы не голодны. Нам не хватает боеприпасов». Тот испуганно скрылся. Но наш простой продолжался недолго — вскоре нам подвезли снаряды. Теперь мы устремились вперед и добили русский танк, застрявший у интерната для слепых. Вечером мы получили подкрепление в лице командира роты лейтенанта Фенцке. На следующий день было много спокойнее. Однако я все равно смог подбить три русских противотанковых орудия, которые занимали позиции к северу от интерната.