Эдвард Радзинский - Ипатьевская ночь

Но никогда на эти посиделки не приходил их прежний друг Саша Белобородов, тогдашний нарком внутренних дел РСФСР. Как и дочь Юровского Римма, Белобородов поддерживал Троцкого. Накануне ссылки Троцкий жил в его квартире. Белобородов был исключен из партии, но покаялся, перестроился и был восстановлен. И занимал большие должности. Из письма Н. Бялер:

«В 30-е годы наша семья жила в Париже в посольстве. Мой отец, Бялер Аким Яковлевич, был секретарем военного атташе.

В 1935 году отец привел домой человека, которого представил как Соколова Николая Алексеевича. Была ли это фамилия настоящая? Не знаю. Приезжали из СССР не всегда под своей фамилией. Почему я его запомнила? Ведь я видела в посольстве и в нашем доме очень много знаменитых в то время людей. Приезжали со своими экипажами Чкалов и Громов, были Тухачевский, Уборевич и Якир… Этого направил в Париж лично Ворошилов. На консультацию к онкологу, которого звали, кажется, профессор Рокар. Мой отец был с ним знаком. Рокар поставил диагноз: рак горла, лечить отказался. Когда об этом доложили Ворошилову, тот приказал: пусть все-таки проведут курс лечения. К Рокару ездил сам посол Потемкин, после чего был назначен курс лечения, в том числе протертая, полужидкая пища 5 раз в день, вот эту пищу готовила Соколову моя мать. Мы с матерью водили Соколова на лечение, гуляли с ним по Парижу, в общем, проводили с ним весь день…

Пишу об этом подробно, чтобы было понятно, почему Соколов был откровенен с моей матерью. О своем близком конце он хорошо знал. Так вот, он рассказал матери, что командовал взводом, который расстрелял царскую семью. Считал, что это грех на его совести… Когда мы вернулись в Москву, отец нам сказал, что Соколов умер в Кремлевской больнице в 1938 году…

Мне мать передала этот рассказ в конце 60-х годов, после смерти отца, так как дала ему слово, что это навсегда останется между ними…»

Почему же атташе Бялер берет у жены слово не рассказывать никогда о знакомстве с таинственным Соколовым? А потому, что неправду сказал он жене о конце «Соколова», ибо решил не пугать жену. Нет, совсем не в больнице, но действительно в 1938 году окончил жизнь этот «командир взвода, расстрелявшего царскую семью».

Впрочем, «командир взвода» – это такой же псевдоним, как Соколов Николай Алексеевич. Хотя последний – псевдоним насмешливый. Ибо мы помним – так звали знаменитого следователя, занимавшегося расследованием убийства Царской Семьи…

Но кто же он?

Выяснить несложно. Этот человек должен был занимать такую должность, чтобы «сам товарищ Ворошилов» – «Первый маршал» заставлял советского посла в Париже хлопотать об этом странном пациенте. Из всех участников расстрела таким мог быть только один – Александр Белобородов. Жестокий Белобородов. Веселый, беспощадный молодой Белобородов, который оставил навсегда лежать в уральских горах пятнадцать Романовых. Теперь – нарком внутренних дел РСФСР и смертельно больной, несчастный человек, с трудом глотавший жидкую пищу, которую подносила ему на ложечке сердобольная женщина… Но это еще не был его конец. Конец его ждал в Москве.

В 1938 году заберут «кремлевского боярина». И в лубянском доме жалкий, бессильный, придерживая спадающие брюки, познает он многое в этот миг… И уже потом, пройдя сквозь все муки ада, отправится уральский Наполеон к той последней стенке… К «пинку под зад».

Так с пулей в сердце встретил двадцатилетний юбилей казни Семьи Александр Белобородов.

А потом пришла и его очередь.

Длинная вереница титулов товарища Филиппа:

С XII по XV съезд – кандидат в члены ЦК партии, с XV съезда – уже член ЦК. Главный государственный Арбитр при Совнаркоме. И с каждой ступенькой наверх – на ступеньку ближе к смерти.

В 40-х годах и он выполнил всю неминуемую программу «кремлевских бояр»: ГУЛАГ – расстрел и безымянная братская могила – яма, засыпанная землей.

В яме, предназначенной для них Отцом и Учителем, окончили свои дни расстрелянные Дидковский и Сафаров и командарм Берзин. Лишь Толмачев, единственный из руководителей Урал-совета, – успел погибнуть на гражданской войне.

Но, так или иначе все подписавшие приговор о расстреле погибли от пули.

«Но Давид сказал Авессе: не убивай его; ибо кто, подняв руку на помазанника Господня, останется ненаказанным?» (1 Цар. 26:9)

А непосредственные палачи?

Все, чьи имена нам достоверно известны, скончались в своей постели.