Сергей Степняк-Кравчинский - Домик на Волге

- Нетвсе-таки дайте знать, - настаивала Катя.

- Хорошо, - сказал Владимир. - Писать мне к вам, конечно невозможно. Но мы сделаем вот что. Скажите сколько вам лет?

- Двадцать два, - ответила Катя, несколько удивленная таким приступом.

- Нутак вот. двадцать второго - число ваших чет - я напечатаю в вашей газете какое-нибудь дутое объявление, скажем, об уроках испанского и португальского языка, и дам дутый адрес, где опять же будет двадцать два, число ваших лет. Ну вы и будете уж знать что я в Петербурге.

Катя подивилась легкости и простоте его плана и сказала, что будет ждать двадцать второго.

- Мне тоже нужно о чем-то вас попросить, Катерина Васильевна, - сказал Владимир после некоторого раздумья.

- Ну что, скажите.

- Помните наш вчерашний разговор насчет вашего брата?

- Еще бы! Конечно, помню,- сказала Катя.

- Можете быть уверены, что и я его не забуду. Но только дайте мне слово, что вы ни одной живой душе не скажете о моем намерении. Вы понимаете, ч го это - не моя прихоть: все в этих делах зависит от сохранения тайны. И я не о себе только хлопочу.

- Извольте, даю, - сказала Катя. - Ни одной живой душе, кроме, конечно, мамы.

- Нет, и ей, я хочу, чтобы вы ничего не говорили.

- Как? Не сказать маме? - удивилась Катя. - Какая может быть опасность от того, что мама будет знать? А это дало бы луч надежды.

- Так, - согласилсяВладимир. - Ноонаможет сказать об этом, да и наверное скажет кому-нибудь еще...

Владимир не хотел договаривать до конца. Ему было слишком тяжело обличать перед Катей ее же жениха. Но чуткое ухо девушки тотчас уловило какую-то особую нотку в его голосе.

- Что вы этим хотите сказать? Кого вы имеете в виду? - спросила она вспыхнув.

Владимир молчал.

- Чего вы молчите? Вы кого-то имеете в виду.

Так говорите же прямо. Таких вещей нельзя говорить без основания, слышите? - настаивала Катя, волнуясь все более и более.

- Чего же мне говорить? Вы сами догадываетесь, - сказал Владимир, смотря в сторону.

- Павла Александровича, да? - с негодованием вскричача Катя. - И вам это не стыдно! Потому что он других с вами взглядов, что он чиновник, - вы готовы заподозрить его....

- Нет, не потому,- спокойно отвечал Владимир.

- Так почему же? Говорите. Я требую.

- Как вы думаете,- сказал Владимир, смотря ей в лицо, - кому мы обязаны вчерашним визитом? Кто мог знать?..

- Неправда, это неправда: этого не может быть!

Я вам запрещаю, слышите ли, запрещаю повторять эту клевету, проговорила Катя, задыхаясь от гнева.

- Я рад бы ошибиться,- сказан Владимир. - Я был бы счастлив, если б я действительно ошибся. Но...

- Нет, нет! Говорят вам, нет! - почти кричала Катя. - Замолчите.

Владимир пожал плечами и замолчал. Они не обменялись ни словом до самой минуты расставания.

На пристани никого не было, кроме двух старух богомолок, ехавших к Макарию. Владимир благополучно взял билет и с чемоданом в руке ждал спуска мостков.

- Не поминайте лихом, Катерина Васильевна, - сказал он вполголоса, - и простите мне все мои прегрешения - невольные, - пояснил он, - потому что вольных у меня против вас быть не может.

Катя досадливо махнула рукой.

Она оставалась на пристани, как солдат на посту, пока пароход не ушел, потом она, не оглядываясь, пошла в городок, наняла, не торопясь, повозку и поехала домой, сама не своя. В душу ее было брошено страшное сомнение. Лишь только она осталась сама с собою, ее твердое убеждение в невинности ее жениха поколебалось. Улики были все против него. К тому же она припомнила некоторые его слова и выражения, которые до сих пор она пропускала мимо ушей. Он не решался при ней бранить Ваню, но он ненавидел всех таких, как он, и считал их чуть ли не личными врагами, с которыми нечего было шутить и церемониться. Вообще он с врагами не церемонился, она это знала. Подъезжая к дому, она увидела конюха, проводившего знакомого ей верхового коня, который был весь в поту и мыле.

В прихожей ее встретил Крутиков, который только что прискакал из города.

- А, наконец-то! - воскликнул он. - Я уж думал, что никогда тебя больше не увижу.

Он говорил в шутливом тоне, но внезапное исчезновение Кати вместе с Владимиром - он узнал обо всем от няни - встревожило его взаправду.

Катя холодно пожала ему руку. Они вошли в столовую.

- Ты ездила провожать этого странствующего рыцаря на пароход? - спросил Крутиков, улыбаясь.

Катю всю передернуло.

- Ну да, ездила провожать, - сказала она резко. - Может быть, на пароход, может быть, на железную дорогу. Вам зачем это знать?