Александр Торопцев - Москва. Путь к империи

Проследив маршруты движения племен и народов за четыре столетия, мы убедимся, что почти вся Евразия и Северная Африка были исхожены вдоль и поперек неспокойными «переселенцами». Только в самые труднодоступные области не доходили неугомонные люди: не забрались они на Джомолунгму, не освоили Заполярье или, скажем, пустыню Гоби, впрочем, по легко объяснимым и понятным причинам.

Одним из центров спокойствия и стабильности в эпоху Великого переселения народов в Евразии было междуречье Оки и Волги, куда во второй половине I тысячелетия н. э., как свидетельствуют данные археологических раскопок, стали прибывать славянские племена — ильменские славяне, вятичи и кривичи. Но междуречье в корне отличалось от других подобных центров тем, что здесь можно было жить безбедно и счастливо всегда, в том числе и в IV–VII веках, для чего, правда, приходилось упорно и постоянно работать. Таких людей среди «переселенцев» было очень мало: большинство устремилось на дележ остатков богатств древних держав. Все эти скитающиеся от Бирмы до Альбиона и от Кореи до Гибралтара искатели приключений бились друг с другом за добычу, теряли в боях родных и близких, родителей и детей, захватывая ухоженные другими земли, создавали свои собственные государства.

Отличительной чертой тех, кто прибывал в междуречье Оки и Волги, была невоинственность. Некоторые ученые, например С. Ф. Платонов, называют процесс обживания славянскими племенами Восточной Европы колонизацией. Не вдаваясь в терминологическую полемику с видным историком, нужно, однако, подчеркнуть, что освоение славянами новых территорий уже в те века носило, если так можно выразиться, диффузионный характер. В полном смысле слова колоний они не создавали, как это делали, скажем, греки в Причерноморье. Славяне не сгоняли с родной земли аборигенов, не превращали их в рабов или подданных. Полное отсутствие письменных свидетельств о первых веках совместной жизни в Заокской земле славянских и угро-финских племен только подтверждает мысль о мирном, диффузионном характере проникновения сюда славян.

В конце VIII века в Европе «забурлили» северяне: норманны, викинги, варяги. Дерзкие разбойники в течение двух веков терроризировали народы и племена, большие и малые государства, ходя в беспримерные походы на север Восточной Европы, на Каспий по Волге, в Черное море по Днепру, в Центральную и Западную Европу, в Северную Африку, в Средиземноморье, в Ирландию и даже в Америку. Они буквально переворошили всю средневековую Ойкумену, а когда приняли христианство, то сделались верными пособниками католической церкви в христианизации народов, не отказываясь тем не менее и от роли банальных наемников.

В Восточной Европе люди севера создали государство — Киевскую Русь. Пришли они сюда в IX веке по приглашению славянских вождей — факт известный, хотя интерпретируемый не всегда верно. Это приглашение говорит прежде всего о государственной мудрости славянских вождей, ведь сила у людей севера была огромная, и рано или поздно ворвались бы они сюда обязательно, только в другом качестве: разорили бы, разграбили землю, поубивали бы невинных, а так, получив приглашение, первые варяги явились сюда служить, и предстояло им долгое внедрение в обычный уклад славянской жизни.

Рюрик, вождь варяжской дружины, подрядившейся на службу к Гостомыслу, а следом и его потомки — Рюриковичи — создали в Восточной Европе мощное государство. Оно довольно часто воевало, потому и удостоилось внимания историков и хронистов. Но нет в памятниках этой эпохи и намека на существование городка на Боровицком холме, нет ничего даже о той территории, которую мы назвали Московское пространство: она оставалась до поры до времени, а точнее, до первого вооруженного конфликта Рюриковичей с местными жителями, центром европейского спокойствия, не видимым, но существующим маяком, притягивающим к себе тех, кто не хотел и не любил воевать и кто не боялся много работать.

Город Москва впервые упомянут в летописи, датированной 1147 годом. Но перед тем как перейти к рассказу о драматичной истории взаимоотношений основателя города Юрия Владимировича Долгорукого, его сына Андрея Боголюбского, с одной стороны, и владельца многочисленных сел в окрестностях Боровицкого холма Степана Ивановича Кучки, его детей — с другой, необходимо вернуться по дороге времени в XI век. И дело даже не в том, что именно тогда, по мнению некоторых авторитетных ученых, возникло первое укрепление на Боровицком холме, а в самом духе той сложной эпохи, в уникальности Московского пространства, в сложившейся здесь социально-политической ситуации.