Александр Стрыгин - Расплата

А в бандитской "столице" Каменке, в подземелье, вырытом по заданию Плужникова еще в 1919 году, отсиживали последние денечки члены губкома СТК и штабные работники Богуславского. Они не знали, что Богуславский кончил свои дни в Хопре и Старик - Гришка Плужников, председатель, застрелился в лесной землянке.

Каменские мужики, сначала твердо державшие слово - не выдавать подземелье, - привязались к добрым, словоохотливым бойцам Котовского и вскоре поверили: антоновцам больше не вернуться. Всему делу Плужникова крышка.

Выдать решили, но кто первый скажет? Вот она - кривая мужицкая душа!

Кое-как накорябав на обрывке листовки несколько слов, какой-то "смелый" мужик тайно подбросил бумажку приехавшим чекистам...

В подземелье было захвачено восемьдесят бандитов.

Весь состав губкома СТК и двадцать отъевшихся охранников были выведены на свет божий, чтобы увидели крестьяне, кого они скрывали от возмездия.

- Зачумили, гады, все деревни! - кричали осмелевшие мужики.

- В норках сидели, проклятые конурщики, а нашей кровью поля заливали!

- За нашей спиной прятались, сволочи!

Пухлые, лоснящиеся от грязного пота, похожие на разжиревших крыс, стояли, вперив тупые взгляды в землю, эти подлые, ничтожные люди, еще недавно гордо именовавшие себя социалистами-революционерами, защитниками крестьян.

Час расплаты настал...

2

Митрофан шел смело.

Только изредка наклонялся, минуя толстые сучки, или поднимал руку, отводя от глаз колючие ветки...

Он не боялся теперь ничего. В тот вечер, когда Ефима вел в Федоровку, а потом скакал с Макаром от погони, с ним что-то случилось такое, будто все нутро вывернулось наизнанку.

С сожалением он вспоминает свою трусость, побег с фронта, который чуть не погубил его.

И шагает он по тропинке Воронцовского леса, чтобы окончательно расстаться с прошлым, чтобы вырвать Соню из грязных рук Карася.

Сзади шагает Ефим, которому доверили чекисты Митрофана под личную ответственность.

Останавливаясь для того чтобы оглядеться и прислушаться, Митрофан косит глазом на суровое лицо Ефима, слышит его частое дыхание, и радостное чувство переполняет его. Какими они стали оба: и Ефим и Митрофан! Чудачок-батрачок Юшка превратился за какие-то два с небольшим года в заведующего хозяйством коммуны, в разведчика-чекиста, умеющего хорошо стрелять, немножко читать и расписываться. А чего стоило Митрофану преодолеть свою трусость!

Митрофан оглянулся - не далеко ли оторвались они с Ефимом от отряда Ревякина?

Нет, вон он сам шагает первым, за ним Андрей Филатов и бойцы.

Настя, сестра Василия, случайно увидела Карася с двумя его дружками - Кузнецовым и Шановым - у реки, когда полоскала белье. Значит, где-то здесь прячутся они, в лесу.

Перед старой базой, где Митрофан увидел тогда Соню у костра и где прошли их первые счастливые дни, он остановился, настороженно прислушался.

Никаких признаков жизни.

Значит, еще глубже ушли в лес, к болотам.

Ничего, Митрофан изучил все просеки и тропинки в этом лесу, пока жил тут с ними прошлое лето. Отыщет обязательно!

Но наступал вечер, а поискам не было видно конца. Лес велик - за неделю всех тропок не обойдешь...

Отряд остановился на отдых.

И вдруг Митрофан вспомнил: Карась однажды расхваливал Сидору "Вшивую горку", где очень удобно и легко делать землянки...

А что, если и в самом деле там они, а не в этих болотах?

Ефим посоветовал Митрофану сказать об этом Василию. После короткого совещания решено было разбить отряд на две части. Василий идет за Митрофаном и Ефимом с теми, кто еще не очень устал. Андрей Филатов с остальными охраняет подходы к болотам.

На всякий случай Василий назначил пункт сбора, и Митрофан повел отряд.

...Тихо пробираясь в сумерках по тропке, уже близкой к цели, Митрофан вдруг замер, услышав глухие человеческие голоса.

Словно из подземелья, просачивалась песня.

Митрофан прилег на живот, приложив ухо к земле.

"...Замерзая, он, чуя смертный час..." - расслышал Митрофан слова очень знакомой песни, и лицо Сони, грустное, бледное, всплыло в его памяти. Ее любимая песня... В землянке поют! Здесь, значит, и она.

Радостный, кинулся он к Василию.

- Здесь, - прошептал он. - Тихо окружайте, а мы с дядей Юшей пойдем прямо к ним. Они мой голос знают.

Потом вернулся к Ефиму, перекрестился и тихо сказал:

- Ну, с богом, пошли...

- Гераська? Ты? - послышался оклик.

Митрофан сразу узнал, что это Фрол Долгов из Двойни. А Гераська Сушилин, липовицкий, знать, выходил по нужде... Хорошо, что так случилось!