Андрей Богданов - Царевна Софья и Пётр. Драма Софии

И так продолжалось несколько недель.

А между тем временем царевна Софья Алексеевна, отца и матери одной с царевичем Иоанном Алексеевичем, а с царевичем Петром Алексеевичем разных матерей, которая партия была брата своего царевича Иоанна Алексеевича, желая его на царство посадить и правление государства в руки свои взять, всячески трудилась в полках стрелецких возмущение учинить. И все те происходили интриги чрез боярина Ивана Милославского и двух его держальников, Ивана Циклера [349]и Петра Андреева сына Толстого [350], которые по приказам стрелецким скакали и к бунту склоняли.

Царевна Софья Алексеевна, как была принцесса ума великаго, тотчас (после выступления стрельцов) взяла правление, а из бояр князь Яков Никитич Одоевский [351], который все похороны токмо отправлял. Хотя многие бояре, как отец его князь Никита Иванович Одоевский [352]и другие, но оные все первые бояре увидели интриги царевны Софьи Алексеевны, учинили себя неутральными (нейтральными) и смотрели, что произойдет, чая быть от того замешанию великому, что и учинилося.

Месяца 15-го [353]числа все полки стрелецкие по утру, пред обедом, вооружась, с пушки пришли в Кремль ко дворцу на Красное крыльцо и того ж часу почали требовать видеть царевича Иоанна Алексеевича для того, чая, онаго будто в животе нет и Нарышкины удавили. И в то ж время начали бить в набат большой, и били три дня сряду, кроме ночи.

И того ради прихода стрельцов тотчас призвали патриарха, и всех бояр собрали, и нареченнаго государя царя Петра Алексеевича и царевича Иоанна Алексеевича вывели на Красное крыльцо для показания стрельцам. При том были царица Наталья Кирилловна, мать царя Петра Алексеевича, и царевна Софья Алексеевна, сестра их, также Иаким патриарх и все бояре, между которыми Артамон Сергеевич Матвеев, который из ссылки привезен токмо пред тремя днями, и вступил в правление, которому с приезду начали двор все делать.

И одна авантура курьезная сделалась: помянутой Артамон Матвеев посылал одного (из) своих знакомцев к Ивану Милославскому говорить, чтоб возвратил его добрый конфискованныя (при осуждении и ссылке в 1676 г.). А ежели добродетельно не возвратить, что может произойти оттого ему, Милославскому, неприятнаго — который тогда притворно лежал, не хотя присягу чинить царю Петру Алексеевичу и все интриги к бунту приуготовливал. На что он, Милославский, ответствовал в кратких терминах, по сими фактивы, что «де я того и ожидаю», сиречь бунту. И на завтрие тех разговоров бунт сделался.

И когда стрельцы увидели царевича Иоанна Алексеевича, почали говорить, что (это) не он и подставлена иная персона. На что царевна Софья Алексеевна начала их уговаривать, чтоб заподлинно верили, что (это) справедливо царевич Иоанн Алексеевич, брат их.

Потом стрельцы почали требовать, чтоб выдали им изменников, а именно бояр Артамона Матвеева и Нарышкиных, которые будто извели царя Фёдора Алексеевича. И по тех запросах тотчас из-за царя Петра Алексеевича с великим невежеством взяли Артамона Матвеева, и при их (царских) глазах кинули с крыльца Краснаго на копья. И потом пошли во все апартаменты искать Нарышкиных [354]. И одного Нарышкина, Ивана, тут же ухватили и убили, а Афанасия [355]Нарышкина нашли в церкви под престолом и взяв убили ж.

И когда оное невежество на Красном крыльце начали чинить, тогда боярин князь Михаил Юрьевич Долгорукий, который сидел судьёю в Стрелецком приказе, начал на них кричать и унимать и называл сарынью (бандой), не ведая того, что его имя было написано «убить» в росписи [356], которого тотчас ухватили и пред лицом царским убили.

Между исканием Нарышкина Афанасия встретили Фёдора Салтыкова, Михайлова сына [357], который был спальником и сроден был тому Нарышкину, и оного также, не распознав, убили.

И одна партия стрельцов тут на дворе осталась, а другая разделилась по домам боярским бить и грабить, а именно: пришед в дом князя Григория Ромодановского, который был партии царя Петра Алексеевича, его убили и дом разграбили.

Также двух докторов, Данила жида и другого [358], взяв в домах их, на площади убили за то, будто оные по научению Нарышкиных царя Фёдора Алексеевича уморили.

Также Ивана Языкова [359], который был первым министром царя Фёдора Алексеевича и партии был царя Петра Алексеевича, убили. И дома всех тех побитых пограбили, а тела побитых на площадь к Лобному месту вытащили, и за караулом несколько дней на том позорище содержали.

Но по убитии князя Михаила Долгорукого пришли к дом к отцу его князю Юрию Алексеевичу Долгорукому, который за старостию уже не ездил и лежал на постели, с которым они, стрельцы, под его командою служивали многие времена; которому пришед, объявили о смерти сына его и извинялися. И так было его оставили, но един из жильцов, побежав на крыльцо, им, стрельцам, сказал, что «де князь мой говорит, что де хотя щуку убили — но зубы остались». Тогда они, стрельцы, поворотились назад и его, князя Юрия Алексеевича, взяв с постели, убили и дом его разграбили.