Андрей Богданов - Царевна Софья и Пётр. Драма Софии

Софья и «старая Русь» в романе Алексея Толстого «Пётр I», противопоставленные «обновляемой России» Преобразователя и его «птенцов», — пожалуй, лучшее выражение государственной легенды. Хотя в этом (и во многих других) случае талант был куплен и оплачен, писатель не создал принципиально новой картины, лишь блестяще воплотив созданные задолго до него представления, которые и поныне искренне отстаивают многие завороженные Властью историки.

Но легенда о «старой Руси» и «новой России», царе-реформаторе и его врагах-реакционерах бытовала не только в официальной литературе! — воскликнет читатель. — А как же столь славно начинавшие спор с протеста против существующего строя западники и славянофилы?! — Здесь нет противоречия.

Софья и Пётр давно стали символами для обозначения революционного переворота. Петровская «революция сверху» иллюстрировала тезис, что только Власть есть творческая сила в обществе. «Европеизация» тешила западников, прощавших прорубавшему «окно в Европу» монарху «издержки» в сотни тысяч загубленных жизней. Петровская политика закрепощения и террора позволяла славянофилам рисовать идиллические картинки дореформенной Руси — наподобие модных сейчас представлений о «чудесной жизни» в Российской империи до 1917 г.

Только изменение отношения к «революционным преобразованиям» в целом делает для общественного сознания доступной истину о тех процессах, что происходили в России в последней четверти XVII в. — триста лет назад. Без этого определившего нашу дальнейшую историю обстоятельства было бы бессмысленно переиздавать опубликованные столетие назад бесценные записки русского дипломата князя Бориса Ивановича Куракина и французского авантюриста де ла Нёвилля.

Несмотря на ясность взглядов и точность выражения мыслей этих вполне независимых, но схожих по уму и информированности авторов, большая часть содержания их записок о политической жизни России накануне Петровских реформ попросту прошла бы мимо зашоренного исторической легендой сознания читателей. Именно так случилось с учеными и любителями истории прошлого века.

Конечно, содержащиеся в записках любопытные характеристики и подробности закулисной жизни «верхов» не могут не запомниться. Но это, на мой взгляд, недостаточное основание, чтобы тратить время на чтение книги, когда политическая жизнь бьет ключом прямо с телеэкрана. А вот увидеть через записки свидетелей подлинную, а не легендарную Россию в переломный момент ее истории — дело, достойное ума и весьма полезное практически: для ориентации в историко-политическом пространстве и различения истины надувательства, столь милого сердцам власть имущих.

Как заметил в подобном случае русский просветитель и соученик царевны Софьи Сильвестр Медведев, начиная рассказ о ее пути к власти:

Мрачноватая концовка призыва смотреться в зеркало истории пояснена Сильвестром в прозе: общество без знания истории — как человек без памяти; только правдивую историю «великие люди» не очень-то любят, а объективные писатели испокон веков сильно рискуют {1} 1 Сильвестра Медведева «Созерцание краткое лет 7190, 91 и 92, в них же что содеяся во гражданстве» / Публ. А.А. Прозоровского // Чтения в Обществе истории и древностей российских. 1894. Кн. 2. Отд. 2. С.1–197; новое изд. см.: Россия при царевне Софье и Петре I. Записки русских людей / Публ. А.П. Богданова. М., 1990, С. 45–200. . Действительно, автор «Созерцания краткого», «Известия истинного» и других правдивых книг был обвинен в том, что, отстаивая право каждого человека «рассуждать», он хочет «попрать всю власть» — и окончил жизнь на Лобном месте {2} 2 Прозоровский А.А. Сильвестр Медведев (его жизнь и деятельность). СПб., 1896. Новые факты см.: Богданов А.П. Сильвестр Медведев. Вопросы истории. 1988. № 2. .

Дерзнувший предложить обществу собственное представление о миссии России коллега Сильвестра Медведева — историк, публицист, поэт, богослов и композитор Игнатий Римский-Корсаков, митрополит Сибирский и Тобольский, стал на рубеже XVII и XVIII вв. первым известным писателем, объявленным в России сумасшедшим (и незамедлительно уморенным в темнице). А в «прогрессивном» XX в. правдивая рукопись книги академика М.М. Богословского «Пётр I. Материалы для биографии» была всего лишь искромсана цензурой, оберегавшей читателя от «излишне откровенно» изложенных фактов биографии «Отца Отечества» {3} 3 Об Игнатии и его коллегах подробнее см.: Чистякова Е.В., Богданов А.П. «Да будет потомкам явлено…»: Очерки о русских историках второй половины XVII века и их трудах. М., 1988; Богданов А.П. Творческое наследие Игнатия Римского-Корсакова // Герменевтика древнерусской литературы. М., 1993. Вып. 6; и мн.др. Подлинник полного текста исследования академика М.М. Богословского хранится в Архиве РАН; он лишь недавно был подготовлен к печати. .