Петр I - Честь, слава, империя. Труды, артикулы, переписка, мемуары

Оттого и выходит, что в этом заведении часто бывало больше профессоров, чем студентов: молодые люди нарочно выписываются из Москвы и поощряются денежным вспоможением, чтобы у профессоров было хоть сколько-нибудь присутствующих на их чтениях.

1. Преобразование в одежде и покрое введено только между дворянами, чиновниками и гражданами, а священникам и крестьянам дано на волю сохранить бороды и одеваться по старинному покрою. Борода еще поныне у попов составляет существенную часть внешности. Перемена одежды не много стоила трудов для Петра I. Все с охотою уступили его воле и находили тут только тот один порок, что немецкий сюртук, особливо в таком холодном климате, не так хорошо прикрывает, как русский, но все же столько же требует сукна.

2. Но борода нашла множество стойких защитников, особливо между простолюдинами, которым пришло в голову, что подобие Божие опозорится, если у человека отнимут это украшение, а потому и многие из них лучше положат голову под топор, чем лишатся своих бород.

Хотя Синод обнародовал особенное сочинение, где очень подробно доказывается, что борода не принадлежит к подобию Божию, со всем тем между гражданами еще очень много таких, которые не хотят признавать силу этих доказательств и лучше перенесут все, чем подвергнут свои бороды бритве. Это подало повод правительству обложить податью свободу ношения бороды, и они платят ее каждый год охотно и добровольно.

3. Весь остальной народ так вовсе отстал от прежней привычки к своему платью и бороде, что если бы когда-нибудь он взял опять прежнюю волю и восстановил свой старинный образ правления, то уж наверное не выбрал бы опять своего прежнего покроя.

4. Точно то же можно сказать и об обычаях: в России прежде было в обыкновении, например, венчать невесту с закрытым лицом, в средине свадебного стола вести ее в постель и потом приносить за этот стол приметы ее невинности на рубашке. Все состоятельные люди, даже значительные купцы и граждане, находят уже чрезвычайно нелепым и неприличным этот и подобные странные обычаи на свадьбах и при других случаях, хотя они и ныне еще соблюдаются простолюдинами, особливо областными.

5. Потом нельзя также предполагать, чтобы женщины, которые, по старинной русской обрядности, должны были вести жизнь чрезвычайно уединенную и не смели почти ни с кем говорить, охотно лишились бы той свободы, какую получили в правление Петра I, хотя она еще и ныне очень стеснена и далеко не доходит до той, какая во Франции и Польше или даже только в Германии; да, вообще говоря, это и не очень бы удалось их мужчинам до свадьбы, потому что страсти у них живы и редко сдерживаются воспитанием, и, когда они влюбятся, история любви их вообще бывает очень короткая.

6. Наконец и значительные люди обоего пола, даже многие из граждан, усвоили себе от обхождения с иностранцами больше вежливости и более точного соблюдения введенных в Европе правил благоприличия. Впрочем, этого у них не очень-то вдоволь, и слишком странно видеть, что первостепенные люди очень грубо нарушают эти правила. Во всех прочих статьях: в еде, питье, убранстве комнат и прочем – русский и ныне старинный русак: молодой русский дворянин, как бы ни долго жил в чужих краях и усвоил себе очень приличное и вежливое обращение, по возвращении в отечество и в руках своей семьи, все же опять втягивается в свою прежнюю животную жизнь, так что видевшие его год назад в другом месте больше уж и не узнают его.

7. Но что всего меньше могут сбросить с себя русские, это неодолимое отвращение к тем правилам, которые при Петре I введены в государственное управление, и пламенное желание освободиться от карательного меча иноземцев и видеть восстановление у себя образа правления на прежних основаниях.

Память Петра I в почтении только у простоватых и низшего звания людей да у солдат, особливо у гвардейцев, которые не могут еще позабыть того значения и отличия, какими они пользовались в его царствование. Прочие хоть и делают ему пышные похвалы в общественных беседах, но, если имеешь счастье коротко познакомиться с ними и снискать их доверенность, они поют уже другую песню.

Те еще умереннее всех, которые не укоряют его больше ни в чем, кроме того, что приводит против Петра Штраленберг в описании северной и восточной части Европы и Азии, с 229 по 258-ю страницы, и это стоило бы прочитать: большинство их идет гораздо дальше и не только взваливает на него самые гнусные распутства, которые стыдно даже и вверить перу, и самые ужасные жестокости, но даже утверждает, что он не настоящий сын царя Алексея, а дитя немецкого хирурга [204], которое якобы тайно подменила царица Наталья вместо рожденной ею дочери, и умеют рассказать о том много подробностей.