Александр Ткаченко - Крымчаки. Подлинная история людей и полуострова

Это не рок, не судьба, это преступление на все времена, из которых выпал целый народ с его историей, культурой. Так уничтожались крымчаки. Прошедшие долгий путь от девяти десятков дворов в Карасубазаре в XIII–XV веках примерно до 10–12 тысяч человек к началу тысяча девятьсот сороковых. Сейчас их осталось всего несколько сотен. А было бы к настоящему времени около 25–30 тысяч человек, если бы…

История не терпит сослагательного наклонения. Так говорят. И это страшная правда. Скоро крымчаков не будет вообще. Есть такая точка в каждом небольшом народе, после которой ему уже не восстановиться биологически. Конечно он останется, растворившись в других людях, но этих и этого уже не будет…

Тогда же в 86-м я узнал от следователей, что среди гробокопателей не было ни одного симферопольца. Мародеры были отовсюду, даже с Камчатки специально прилетали… Интересно, что же остановило своих, городских? Мистический страх? Страх мести хозяина судеб? Загадка… Все больше верится, что крымчаки – мистический народ. Посмотрите как все сплетено в этом крымчакско-крымском узле. Единственная коренная нация от названия земли КРЫМчаки. Аборигены? Аборигены…

Слово Тафре древнегреческое, из него сформировалось Тавр, Таврия, что означает РОВ. Далее. Само слово Крым произошло от тюркского КЕРИМ. Века проглотили смягчающее Е. КЕРИМ – значит КРЫМ, в переводе тоже означает РОВ. И что же получается?

В 41-ом фашисты почти всех крымчаков расстреляли у рва и уложили в… ров… Судьба? Рок? Ров… Ответа нет. Никто из ученых или просто думающих людей не ответил мне на этот вопрос, вопрос о таком трагическом совпадении… Мистика? Может быть…

Теперь надо было все-таки как следует спрятать мертвых от живых. Встал вопрос, – как всех несчастных перезахоронить? Была создана, как всегда, комиссия. И она начала склоняться к тому, чтобы всех похоронить в одной могиле. «По-братски», – кто-то сказал… Вот это по-советски: все братья теперь после смерти, это можно объявить, этим можно гордиться. Как гордились в то же самое время героической борьбой со смертью в Чернобыле…

Слава богу – сработало благоразумие московских кураторов нового на тот момент мышления, которые рявкнули: «Люди должны быть похоронены там, где они были зверски убиты. И чтобы памятник был с точной адресностью на надгробии». Инженеры работали, архитекторы, шутка ли укрыть почти тринадцать тысяч убитых в зэт-ообразном противотанковом рву общей длиной около семи километров да так, чтобы ни одна сволочь не смогла подобраться к до сих пор не упокоенным… Стройка длилась месяца два. Оцепление. Милиция. Военные. Бедные крымчаки, бедны евреи и все остальные… Знали бы они о своей судьбе после «нарастрела»… Из Инкермана шли траки с толстенным дольменным камнем и по всем рву было устроено П-образное укрытие с углублением в самом основании рва. Под ним и были похоронены люди. Затем каменное сооружение было засыпано землей, по ней уложили бетонное покрытие и, пока еще оно не застыло, вдавили в сырую твердеющую массу толстую железную сетку. Все это было засыпано землей и разглажено. Люди посеяли траву и цветы. Маки… И назвали – «Поле памяти». Все, теперь уже никто и никогда не сможет проникнуть туда, к несчастному золоту наших предков, к несчастным, упокоившимся наконец, душам… Теперь есть место, куда можно прийти и принести цветы. И помолиться.

Каждый год 11 декабря на десятом километре Феодосийского шоссе Крымское общество «Кърымчахлар» устраивает «тъкун», день поминовения всех крымчаков, убитых немцами в декабре месяце 1941 года.

Я вырос в крымчакской среде. Папа был русским, мама крымчачкой. Папа родом с Волги, из-под Царицына, мама, Ольга Зенгина, по отцу и матери родом из Карасубазара. Естественно, что мамина половина была превалирующей в на шей большой послевоенной семье. Бабушка, две маминых сестры и дядя, двоюродные мамины братья и сестры, дядья и племянники… Конечно же, уклад быта был смешанным и не чисто крымчакским. Хотя кухня была крымчакской, а мама со своими сестрами разговаривали между собой иногда на странном тогда для меня языке. Часто смеясь и отправляя меня погулять, они говорили:

– Иди, погуляй во дворе, а то от тебя большой «аликет» в доме, шум.

Когда приезжали наши родственники издалека и всех становилось слишком много, – было великим счастьем спать вместе на полу, на расстеленных больших одеялах… Центральное место между двух улиц, где мы все жили, занимала, конечно, бабушка. Все проходило через нее. Бабушка Бася была тогда уже совсем старой и скрюченной, но хорошо все соображала и помнила.