Манаф Сулейманов - Дни минувшие (Исторические очерки)

Внимательно выслушав эмоциональный, патетический монолог своего собрата-юриста, Карабек поднимался на трибуну, поправлял воротник чухи, снимал папаху и обращался к залу, барабаня по краешку трибуны длинными, тонкими пальцами правой руки: "Господа, мы отдаем должное ораторскому искусству своего коллеги, однако данное дело следует решать, исходя из такой-то статьи гражданского кодекса и указа сената от такого-то числа (называется месяц и даже день выхода указа), а также на основании распоряжения министерства юстиции за номером таким-то...".

Пока он размеренно и четко, ни разу не запнувшись, сыпал в зал номерами, датами, названиями всевозможных указов, циркуляров, параграфов, статей, частей, разделов и подразделов, дополнений, изменений, его пораженные коллеги торопливо листали толстенные тома уложений и кодексов. Сидящие в зале восторженно слушали выступление этого скромного, просто одетого адвоката, восхищались его памятью и логикой. Он приводил в изумление и доброжелателей, и недругов.

Карабек сумел вернуть некоему Гаджи-Юсифу, по прозвищу Сирота, его земельный надел Баба бостаны ("Огород деда"), который находился по соседству с нефтеносным участком самого наместника Кавказа - графа Воронцова-Дашкова и который самовольно присоединили к данному участку обнеся их общей оградой. О том, как Карабек вырвал жирный кусок из горла всесильного правителя, рассказывали с удовольствием, во всех подробностях, и с гордостью замечали: "Нешуточное дело - мошка проучила мишку".

А произошло все следующим, образом: после того, как "Баба бостаны" огородили, его владелец Етим Гаджи-Юсиф решил подать в суд жалобу и обошел одного за другим всех бакинских адвокатов. Стоило им узнать, что ответчик сам наместник, как они тотчас же отказывались вести это дело. Все в один голос отговаривали истца:

ведь это все равно что с медведем в один мешок влезть, пикнуть не успеешь - задерет. У него спина-то вон какая - царь Николай.

Наконец, владелец надела сумел пробиться к Карабеку и стал его умолять: так, мол, и так, на одного тебя надежда, не погуби сироту. Карабек соглашается вести дело, отправляется в Петербург и через несколько месяцев возвращается в Баку с сенатской комиссией. Усадив членов комиссии в два фаэтона, адвокат везет их к месту тяжбы - в Балаханы. Члены комиссии останавливают прохожих - мусульман, русских, армян - и задают всем один и тот же вопрос: "Что это за место?". Ответы были одинаковы: "Это "Баба бостаны" Етима Гаджи-Юсифа". Имена спрашиваемых заносились в протокол, грамотные расписывались, неграмотные прикладывали к бумаге палец, обмакнув его в чернила.

После осмотра участка комиссию везут в мечеть. По случаю поста все правоверные находились в мечети - читали Коран). Когда закончилось моление, члены комиссии приступили к опросу, и более сотни постящихся, положив руку на Коран, подтвердили, что место, о котором идет речь, на самом деле называется "Баба бостаны" и соответствует своему названию. Гаджи-Юсиф получил его в наследство от деда. Чиновники записали все показания, заставили грамотных расписаться, а остальные оставили оттиски пальцев.

На следующий день неутомимый Карабек везет комиссию в Сабунчи -соседний промысловый район, затем в близлежащие поселки. Здесь также составляются письменные свидетельства с подписями и отпечатками пальцев. Карабек уезжает вместе с членами комиссии в Петербург. Воронцов-Дашков проигрывает дело. Адвокат вернулся, имея на руках распоряжение о возвращении "Баба бостаны" его законному владельцу. Пришлось графскому управляющему разобрать забор.

После этого случая акции Карабека поднялись еще выше. Повсюду только и разговоров было, как дока-адвокат одолел самого сардара* Кавказа и не где-нибудь, а в "Фитильбёрге", на глазах Николая-падишаха.

______________ * Сардар - наместник.

Два года спустя из колодца, прорытого на участке Етима Гаджи-Юсифа, ударил нефтяной фонтан такой силы, что о нем услышал весь Баку, а эхо донеслось до Тифлиса и Петербурга...

Рос город, росло число городских учреждений. Была создана государственная палата, городская управа при бакинской Думе. Гасан-бек Зардаби, редактор первой азербайджанской газеты "Экинчи" ("Пахарь"), писал в связи с предстоящими в 1878-м году муниципальными выборами: "Ради аллаха, во время выборов обращайте внимание не на длинные бороды, широкие кушаки, кованые сундуки тех, кого избираете. В городских присутственных местах разговоры и переписка будут вестись на русском языке. А посему вам следует отдать голоса за честных, порядочных людей, знающих русский язык, дабы они не посрамили нашего имени среди тех гласных, которых изберут христиане (те избирают две трети состава)...".