Роберто Боси - Лапландцы. Охотники за северными оленями

Возможно ли было следовать за северными оленями с самого юга вплоть до холодных побережий Норвегии? Многие ученые полагали это маловероятным.

Но некоторые из них, например Пиа Лавоза Замботти, пришли к выводу, что в последний, магдаленский период во Франции, Бельгии, в Северной и Центральной Германии обнаруживается новый расцвет стиля, характерного для последнего ориньякского периода. Это мнение подтверждается также тем фактом, что в Норвегии, в неолитическую эпоху, мы обнаруживаем культуру, которая относится к технически более совершенной традиции периода отступления льдов.

Открытия, сделанные в Комсе, создали множество новых проблем.

Эрнст Манкер, который вдобавок к глубокому изучению лапландцев провел также бесчисленные экспедиции и исследования в горах, образующих водораздел между Норвегией и Швецией, заметил некоторое сходство между находками в Комсе и открытиями, сделанными в ходе раскопок в Варберге, на западном побережье Швеции. Он утверждал, что в обеих этих зонах мы столкнулись со следами брахицефалических людей небольшого роста; а его исследования истоков культуры оленеводства убедили его в том, что существуют определенные связи между лапландской культурой и восточной культурой Беломорского региона (Залавруга) и Урала (остяки). Его вывод состоял в том, что древняя лапландская культура была широко распространена, в то время как лапландцы фактически еще не обосновались в Скандинавии, то есть Манкер не считал лапландцев причастными к артефактам в Комсе.

Некоторые исследователи считали, что Комса была временным убежищем для местных жителей от суровых климатических условий. Основателем этой теории является К.Б. Виклунд. Те, кто разделял его точку зрения, утверждали, что в конце ледникового периода в Норвегии были регионы, где выживание людей было вполне возможно. Виклунд утверждает, что лапландцы («остаток» расовых предшественников и монголов, и европейцев) были отрезаны от родственных им народов какой-то огромной природной катастрофой. По его мнению, Комса служит напоминанием о группе палеолапландцев, которые, посчитав невозможным жить там, где повсюду вокруг были льды, заняли «места зимовок» в каком-то благоприятном месте на побережье Северного моря и таким образом выжили. Когда лед исчез, эти палеолапландцы сместились с востока и юга, встретившись с новыми народами.

Другие ученые утверждают, что культура, найденная в Комсе, не была местной. Принимая теорию «зимовок» Виклунда, они считают, что народ, причастный к этой культуре, пришел с востока, через Карелию. Анатон Бьёрн придерживался этой точки зрения, которая не противоречила распространенной гипотезе о перемещении лапландцев с российских равнин вследствие оледенения. Однако Виклунд и его сторонники твердо придерживались теории «зимовок» большой продолжительности на побережье Северного моря.

Важной остается проблема о датировании первого поселения палеолапландцев в Скандинавии.

Виклунд и Таннер, авторы книги о группах сколтов, дали название народу Комсы. Они назвали его «археолапландцами» или «урлапландцами». Другие ученые давали иные названия, но почти все соглашались в том, что этот народ принадлежал к палеоарктическим людям, самыми последними потомками которых были лапландцы, известные нам сегодня.

Норвежский археолог Гуторн Гьессинг на основе археологических открытий сделал вывод, что палеолапландцы относятся к арктикоприбрежному культурному циклу, который охватывал большую область, чем любая предшествующая культура. Но он также признавал поразительное сходство между культурным стилем Комсы и тем, что наблюдался на более отдаленном юге. Он установил связи между находками, сделанными в России, Польше и Франции, и предметами, которые были найдены на норвежском побережье. Очень часто раскопки, сделанные здесь, обнаруживают сходные признаки культуры с южными и восточными оттенками. Вкратце точка зрения Гьессинга состоит в том, что внешние влияния в арктикоскандинавскои культуре имеют широчайшее разнообразие; здесь проявилось влияние не только Европы, но и регионов, граничащих с Северным полярным кругом.

Мы могли бы классифицировать эту культуру как культуру «субледниковотундрового типа». Это соответствует точке зрения Гьессинга на взаимосвязи различных культур и учитывает этнологические сопутствующие факторы остальных арктических народов.

Возможно, 2-е тысячелетие до н. э. можно рассматривать как дату широкой миграции северных оленей в Скандинавию. Эта гипотеза основана на историческом факте: это было время, когда многие из охотящихся народов покинули Карелию. В 3-м тысячелетии до н. э. огромная волна народов, говорящих на индоевропейском языке, хлынула в прибалтийские регионы, подрывая существование многих племен, обосновавшихся в огромных лесах, и вынудила их покинуть свои древние охотничьи угодья, озера и реки. Спасаясь от свирепых пришельцев, искорененные племена рассеялись во всех направлениях. Те, чья родина лежала на краю большого лесистого пояса, образующего полукруг вокруг прибалтийских берегов, бежали в регион (теперешняя Финляндия), где они столкнулись с группами древних охотников на оленей. Спорный вопрос: поработили ли их пришедшие народы или только вытеснили в более северные области – уже, несомненно, знакомые многим из них как охотничьи угодья во время менее суровых времен года. Все это происходило приблизительно 5000 лет назад, и следы этой миграции, которая была устремлена все дальше на север, были обнаружены в Финляндии и вдоль Ботнического залива. В то же время начал акклиматизироваться лишайник, что способствовало великому переселению охотников на северных оленей.