Иосиф Крывелев - История религий. Том 2

С возникновением исмаилитской секты как самостоятельного исламского вероисповедания стали проявляться вероисповедные и культовые особенности, отличающие его как от шиизма в целом, так и от различных других его сект. Была разработана сложная и абстрактная философско-теологическая догматика. Особое влияние на ее формирование оказала философия неоплатонизма в ее вульгаризированной форме, заимствованная отдельными элементами из иудаизма, христианства и даже парсизма 47.

Основная идея платонизма — об эманации божественного духа в мир плоти — нашла в исмаилизме свое выражение в форме учения о том, что бог последовательно эманировал свою сущность в мир, воплощаясь в пророков (натиков — проповедников). Их всего семь: Адам, Авраам, Ной, Моисей, Иисус, Мухаммед и второй Мухаммед — сын Исмаила, давшего свое имя всему движению. Каждый последующий натик раскрывал перед людьми сущность божественной истины во все более точной и возвышенной форме. Каждый натик сопровождается в его жизненном пути и деятельности спутником-помощником, который от себя ничего не проповедует и потому именуется «самит», т. е. молчальник, но занимается истолкованием и распространением проповеди натика; такими были при Моисее — Аарон, при Иисусе — Петр, при Мухаммеде — Али. В перерывах между появлением очередного натика божественную сущность воплощают в себе имамы, тоже по семь в каждом интервале. Последний — седьмой — натик, каковым был Мухаммед, сын Исмаила, завершает собой историю эманаций божества в человеческом образе 48, его второе пришествие будет означать не новый этап развития веры, а восстановление того, что он принес с собой в первом своем воплощении, этим восстановлением и завершится всемирно-исторический процесс эманации мирового разума.

Эта догматическая система, выраженная в туманной и многословной форме, раскрывалась перед участниками секты не сразу и не перед всеми: существовало девять степеней посвящения, и возведение в каждую из них обставлялось ритуалом, затруднялось искусственно созданными сложными препятствиями 49. А. Мюллер пишет по этому поводу: «…вся эта система, так хитроумно организованная, клонилась к единственной лишь цели: подготовить тысячи тысяч легковерных и фанатиков и привить им привычку безусловного повиновения обожаемому, невидимому имаму, а равно и его видимым пособникам (дай), обращая таким образом всю эту массу в слепое орудие в руках небольшой кучки бессовестных, честолюбивых заправил» 50. Если нет достаточных оснований к тому, чтобы все учение и весь механизм организации исмаилитов сводить к такому бессовестному обману низов верхами, то доля истины в приведенных словах Мюллера все же есть. Надо лишь иметь в виду, что не без причин люди поддавались этому обману и что эти причины должны были быть в достаточной мере существенными, чтобы обман переплетался и связывался с самообманом. Причины коренились в социальном бытии закрепощаемых и систематически обираемых бесправных людей, мечтающих о решительных изменениях в порядках того мира, который заставляет их выносить так много страданий. Идеологи и проповедники исмаилизма задевали поистине чувствительные струны в душах людей, которых они вербовали в свою секту.

Примечательно, что каждая из более высоких степеней посвящения давала исмаилиту доступ ко все более сокровенному эзотерическому знанию, все меньше связанному с известными всем верующим истинами Корана и ислама. Пятая степень знакомила посвящаемого с тем, что смысл Корана не сводится к значению его текста, — оно аллегорично. На шестой степени такое аллегорическое толкование давалось и требованию выполнения обрядов. Наконец, последняя, девятая, степень запутывала все и вся туманными философскими абстракциями, в которых буквально растворялись все исламские догматы вплоть до учения о бытии божьем, о махди и его грядущем втором пришествии и т. д. Учение о боге было в этом освещении, видимо, почти полностью пантеистическим, пришествие же махди сводилось к аллегории распространения истины и знания среди всех людей 51.

Похоже на то, что в сердцевине исмаилитской идеологии гнездилось учение, не имевшее ничего общего с религией, и что внешняя, экзотерическая оболочка исмаилитской догматики, предназначенная для посвященных низших степеней, была лишь оружием в руках избранных немногочисленных носителей тайного учения. Не исключено, что эта аристократия духа была связана с вольнодумными философскими кружками, подпольно функционировавшими в X в. и, может быть, позже в Багдаде, Басре, Самарканде и других центрах Аббасидского халифата под названием «Ихван-ас-Сафа» (Братья чистоты) 52. Интересы верхушки исмаилитства не замыкались, однако, в сфере чистого знания, а уходили в область политики.