Бывший начальник Жукова Тимошенко тоже не пожалел черной краски: «Я хорошо знаю Жукова по совместной продолжительной службе и должен откровенно сказать, что тенденция неограниченной власти и чувство личной непогрешимости у него как бы в крови. Говоря откровенно, он не раз и не два зарывался, и его все время, начиная с командира полка и выше, в таком виде разбирали. Почувствовав себя как бы вне партийного контроля, министр обороны маршал Жуков заключил Главное Политическое управление в свои „железные“ объятия и всячески глушил политические организации в Советской Армии и флоте…».
Не пощадил бывшего друга и Рокоссовский: «Мне второй раз приходится присутствовать при разборе дела, касающегося товарища Жукова: первый раз после окончания войны, еще при жизни Сталина, и сейчас второй раз. Первый раз мы выступали все, в том числе и я, давая совершенно объективную оценку товарищу Жукову, указывая его положительные и отрицательные стороны… Его выступление тогда было несколько лучше, чем сейчас, оно было короче, но он тогда прямо признал, что да, действительно, за мной были такие ошибки. Я зазнался, у меня есть известная доля тщеславия и честолюбия и дал слово, что исправит эти ошибки… Говоря о правильности решения партии в отношении человека, который не выполнил волю партии, нарушил указания партии… я скажу, что и я считаю себя в известной степени виновным. И многие из нас, находящиеся на руководящих постах, должны чувствовать за собой эту вину. Товарищ Жуков проводил неправильную линию, и нашей обязанностью было, как членов партии, своевременно обратить на это внимание… Я краснею, мне стыдно и больно за то, что своевременно этого не сделал и я…».
Если Жуков и готовил переворот, то к октябрю 57-го его подготовка еще не дошла до такой стадии, когда в действиях маршала и его соратников можно было бы найти хоть какой-то состав преступления. До возможного путча оставалось еще много месяцев, если не лет. Георгий Константинович слишком переоценивал свою популярность в армии. Вернее, недооценивал, сколько офицеров и генералов помнят нанесенные им обиды и не питают к нему никакой любви. Для успеха любого заговора на ранней стадии важно не то, сколько человек его поддерживают, а то, чтобы не нашлись люди, которые могут донести о планах заговорщиков правительству, когда, они, заговорщики, еще не готовы взять власть. С этой точки зрения, любой переворот во главе с Жуковым был заведомо обречен на неудачу. Тогда, осенью 57-го, генерал Мамсуров донес Хрущеву о тайном формировании диверсионной школы. Не было бы его, рано или поздно нашелся бы кто-нибудь другой. Георгию Константиновичу еще повезло. Если бы донос поступил тогда, когда подготовка к перевороту зашла достаточно далеко и Хрущев получил бы бесспорные доказательства намерений министра обороны захватить власть, то простой отставкой маршал не отделался, а скорее всего, был бы еще и понижен в звании и лишен наград. Так в 63-м поступили с генералом армии Серовым и Главным маршалом артиллерии С.С. Баренцевым. Их за дружбу с англо-американским шпионом О.В. Пеньковским и разглашение государственных секретов Хрущев разжаловал в генерал-майоры и лишил звания Героя Советского Союза и других советских наград. Так же сам Жуков поступил с Н.Г. Кузнецовым, когда добился его разжалования из Адмиралов Флота Советского Союза в вице-адмиралы, правда, без лишения наград. Репрессировать Жукова, т. е. сажать в лагерь или расстреливать, Никита Сергеевич в любом случае не стал бы. Ведь даже членов «антипартийной группы» пытавшихся свергнуть его, Хрущев лишь вывел из ЦК, а позднее — из партии, да еще Булганина разжаловал из маршалов в генерал-полковники.
А были ли у Георгия Константиновича мотивы, чтобы захватить власть? Властолюбие Жукова отмечали практически все выступавшие на октябрьском пленуме. Но кроме того, маршал мог подозревать, что Хрущев рано или поздно сместит его с поста министра из-за разногласий по военно-стратегическим вопросам. Предотвратить такое развитие событие можно было наиболее радикальным способом — сместить Хрущева и самому занять его место.
Жуков, однако, не знал, что его судьба была предрешена сразу же после разгрома с его деятельным участием группы Маленкова-Молотова. И совершенно независимо от того, собирался ли маршал или нет устраивать военный переворот. Хрущев и его соратники по Президиуму ЦК испугались Жукова, поняли, что если он вдруг станет на сторону новой «антипартийной группы» или сам захочет двинуть танки на Кремль, то им не устоять. Хотя какая-либо политическая программа у Георгия Константиновича начисто отсутствовала, воли ему было не занимать, властолюбия — тоже. А собирается ли Жуков в действительности брать власть или нет — было не так уж важно. Если не собирается, то можно подтолкнуть маршала хотя бы к высказываниям в этом духе, чтобы найти повод к его удалению из министерства обороны.
Читать дальше