Алекс Громов - Нарком Берия. Злодей развития

Есть те, кто оправдывает Лаврентия Павловича, говоря, что по-иному в то время нельзя было не только выжить, но и сделать что нужно для страны. Берия был слишком крупным винтиком в механизме и при любой пертурбации (переключении режимов) мог вызвать сомнения в том, на нужном ли месте он находится.

В отличие от многих сталинских сподвижников он не был чистым партфункционером, который курировал либо отрасль, либо территорию, — не был потому, что был успешным организатором и хозяйственником. Если многие сталинские «вельможи» предпочитали управлять директивным путем, то Берия предпочитал вникать в суть дела.

А в чем была сила и слабость Берии? В клановости. В то «смутное» время он предпочитал, чтобы под рукой были свои люди. Систему клановости в советской элите породил не он, но в случае с Берией на нее наложились кавказский менталитет и традиции. И какую роль при этом сыграла госбезопасность? Мог ли Берия действительно стать вождем? Об этом можно только строить предположения. Но вряд ли спецслужбист в нем перевесил бы хозяйственника. Лаврентий Павлович, несмотря на возникший вокруг него уже после смерти ореол демонизма, хорошо умел считать, причем в реальности, а не в планах.

Интересный факт: как оказалось после его смерти, у Берии не было друзей. Конечно, Серго Берия в вышедшей через десятки лет книге рассказывает о том, что к «лубянскому маршалу» захаживал и маршал Победы, который почему-то сам в своих мемуарах этот факт обходит стороной. «Когда-то Георгий Константинович сказал мне: «Не верь ничему. Ты знаешь, какими друзьями мы были с твоим отцом. Все, что мне приписывают, не имеет ко мне ни малейшего отношения». Отцу приписывают интриги против Жукова, Жукову — арест моего отца… Все это продолжается уже сорок лет. Дописались уже до того, что отец в совершенстве владел приемами джиу-джитсу, и это обстоятельство вызвало серьезные опасения у людей, якобы участвовавших в аресте отца. Лишь Жуков, пишут, уверенно произнес: «Ничего, справлюсь…» Уж очень хотелось Хрущеву и всей партийной верхушке украсить ложь именем знаменитого полководца… В моей памяти Георгий Константинович остался близким другом отца и просто замечательным человеком».

Так кому же из них верить?

У множества советских (и постсоветских) людей сложилось впечатление, что эпоха Сталина закончилась не через несколько часов после его смерти, а в момент ареста Лаврентия Палыча Берии — верного сталинского сатрапа, готовившего переворот ради личной власти и реинкарнации сталинских порядков. А затем уже началась хрущевская оттепель. Но на самом деле это очередной миф.

Если бы Лаврентий Павлович родился на двадцать лет раньше и проявил бы свои таланты в Гражданскую войну — попал бы он тогда в злодеи или герои? А ведь надо учитывать, что большая часть жертв, абсолютное большинство которых — это те самые переселенные народы, приходятся на период Великой Отечественной войны.

Хотя сталинское прошлое страны и впрямь оказалось отчеркнутым не на XX съезде, когда Хрущев произнес свою знаменитую речь о культе личности, а раньше — 24 июля 1953 года в момент ареста Берии. Был завершен не только передел власти, но и подведен итог почти 30-летнему сталинскому периоду. И все грехи, репрессии, неудачи были взвалены сначала на Берию, а уже потом и на самого Сталина. Но при этом была сформирована и представлена народу готовая связка: деспот-владыка Сталин и палач-исполнитель Берия. Реабилитации тот и другой не подлежали. И тут был оперативно использован маршал Победы, вовремя зачитавший слова о сталинских ошибках в первые месяцы войны и бериевских репрессиях.

Формировались дело о «банде Берии» и прочие сопутствующие дела. Тем самым оставшиеся в то время у власти «осиротевшие» соратники вождя народов оказались почти ни при чем. Хотя и Хрущев, и прочие в свое время исправно подписывали те самые карательные списки.

Создается впечатление, что историю с Берией и все сопутствующие ей неувязки десятилетия спустя вытащили на свет разведчики и особисты, а не партийные и хозяйственные деятели.

Можно сказать, что после декабря 1953 года был сформирован не только подбор «нужных» материалов (в более позднее время «оформленных» как мемуары), но и некий список табу, в дальнейшем исключенных из упоминания. Произошел очередной эпизод в схватке за власть, и проигравшая сторона должна была быть удалена, уничтожена, стерта с лица земли…