Корнелий Тацит: История

Всем показом жизненного пути своего тестя Тацит создает образ, глубоко отличный от старинного римского аристократа, считавшего себя социально равным цезарям. Агрикола, провинциал, скромно воспитанный в патриархальной Массилии (Марсели), не слишком богатый, деловитый и почтительный в отношении вышестоящих, умеренный в своем образе жизни - образцовый представитель новой римской знати. Траян был деятелем сходного типа. Автор приветствует нового императора не только от собственного имени, но и от лица своего героя. Агрикола будто бы предсказывал, что Траян будет императором, уверяет Тацит, и горячо желал этого (44).

В политической концепции Тацита государственный строй империи внутренне принят. Страшное время Домициана, особенно годы после смерти Агриколы, получают сжатую, но мрачно-выразительную характеристику. Но теперь наступил "счастливейший век", и уже на самой заре этого века Нерва Цезарь сумел соединить дотоле несоединимые вещи - "единовластие и свободу" (3), иначе говоря, империю и соблюдение прав сената.

Биографический жанр установился в греко-римской исторической и ораторской литературе еще с IV в. до н.э. Существовали разные подвиды этого жанра: справочная биография, биография-восхваление, биография-характеристика и т.д. "Жизнеописание Юлия Агриколы" не подходит полностью ни под один из устоявшихся типов; это - биография, переходящая в историческое повествование. Важнейший этап деятельности Агриколы - его наместничество в Британии (68-74 гг.) - рассказан как глава из истории Рима; предшествующая часть его жизни и его последующее бездействие при Домициане трактуются в более узком биографическом плане. Большое место занимает, как это было принято в античной историографии, описание военных действий. Вместе с тем внимание историка привлекают черты характера побежденного народа. Тацит понимает, что военные успехи Рима в значительной мере основаны на внутренних раздорах британских племен (12), что эти племена легче всего порабощать, опираясь на местных князьков (14). Мероприятия Агриколы по романизации британской знати историк считает "спасительными" (21): "у людей несведущих это называлось образованностью, тогда как тут была доля их рабства" (21). Не затушевывает автор и тех насилий, притеснений и поборов, которые приносило британцам римское завоевание. Идеолог рабовладельческого общества несомненно признает эти явления нормальными и возражает только против отдельных эксцессов (19).

Традиционным приемом античной историографии были речи. Они влагались в уста государственных деятелей или полководцев, но в действительности представляли собой комментарий историка к описываемым событиям. В речи Калгака (30-31), вождя племен Северной Каледонии (совр. Шотландии), собраны обвинения, которые могли бы бросить покоренные народы своим завоевателям. По отношению к римлянам такие упреки формулируются еще во II в. до н.э. в речи (действительной) Катона Старшего за родосцев, а позже в письме (фиктивном) понтийского царя Митридата у Саллюстия. Однако наиболее резкую форму придает этим обвинениям Тацит.

С техникой исторического повествования роднит монографию Тацита также и наличие в ней географическо-этнографического экскурса о Британии и ее населении (10-12). Экскурс этот был тем более уместен, что в результате походов Агриколы знакомство римлян с Британией уточнилось.

Стиль монографии дифференцирован в различных ее частях. Там, где она приближается к историческому повествованию, Тацит ориентируется на классиков римской историографии, главным образом на Саллюстия, но также и на Ливия. Вместе с тем индивидуальные стилистические тенденции Тацита заметны уже здесь: стремление к необычному, асимметрическому, к семантической полновесности и сжатой выразительности. Другие страницы книги стилизованы в ораторском жанре: вступление и заключение, главы о терроре Домициана, традиционное в надгробных речах обращение к покойному (45, 46). Здесь образцом является гармонический стиль Цицерона, вплоть до многочисленных дословных заимствований.

* * *

В том же 98 г., к которому относится "Агрикола", Тацит написал другую монографию, и притом в совершенно иной стилистической традиции: "О происхождении германцев и местоположении Германии" - De origine et situ Germanorum (сокр. "Германия"). Выбор заглавия указывает на жанр произведения. Античные историки, повествуя о малоизвестных странах и народах, сопровождали свой рассказ географическими и этнографическими экскурсами - о "местоположении" страны и "происхождении" племени.