Анастас Микоян - Так было. Размышления о минувшем

Если в первых двух вопросах мы имели прямой интерес, то в третьем – нет, но уйти от него нельзя было: США не могли бы пойти на большие кредиты, если бы не были урегулированы вопросы ленд-лиза. Естественно, поскольку война кончилась, надо было иметь соглашение по этому вопросу.

Мы не имели в виду каких-либо серьезных платежей по ленд-лизу, речь шла о символических суммах. По договорам мы не были обязаны платить за поставки, кроме возврата за товары, которые оставались после военных действий. Американцы сами знали, что много мы платить не сможем. Они предполагали, что мы, получив кредит, какую-то сумму, возможно в рассрочку, выплатим по соглашениям, аналогичным тем, которые США заключили с Великобританией. Вместе с тем правительство СССР выражало готовность обсудить и другие предложенные американцами вопросы после того, как будет решен главный – о кредитах и торговле.

18 апреля американцы прислали ответ, в котором настаивали на своих предложениях вести переговоры сразу по всем вопросам.

У нас в Минвнешторге был такой порядок, что все письма, исходящие из Министерства внешней торговли в правительство и Министерство иностранных дел, могли быть направлены или с моего личного согласия как министра, или мною лично. Министерство иностранных дел никогда не брало на себя ответственность за экономические вопросы и не готовило вместо нас свои проекты. Оно всецело полагалось на проекты, которые представлялись Минвнешторгом. И это было правильно. Обычно я выделял из конъюнктурного института МВТ и Института внешней торговли, существовавшего с 1938 г., пять-шесть человек крупных ученых, профессоров, знатоков международ ного права, внутренних вопросов, финансово-кредитных вопросов, международных транспортных вопросов и др. С привлечением этих экспертов мои заместители и я сам готовили эти проекты.

Над проектом ответа американцам работали в том же составе. В мае 1946 г. шесть советских экспертов вместе с заместителем министра Степановым подготовили проект ответа, который отличался от предыдущего только следующими моментами: настаивая на том, что эти переговоры по другим вопросам не должны сейчас вестись и не должны связываться с кредитами, заявляя о своем согласии во время указанных переговоров предварительно обменяться мнениями и по этим вопросам, мы сообщали, что готовы начать переговоры по вопросам гражданской авиации и по вопросам судоходства по международным рекам после окончания переговоров по кредитам с той только разницей, что во время переговоров по кредитам будет назначен срок начала этих переговоров.

С моего согласия этот проект Степанов послал Лозовскому, который тогда был заместителем Молотова и в данный период исполнял его обязанности, так как Молотов был на сессии Совета министров иностранных дел великих держав в Париже.

Через несколько дней мне в Министерство внешней торговли позвонил Лозовский о том, что работники Министерства иностранных дел подготовили ответную ноту американцам на основе внешторговского проекта и что текст он послал Молотову в Париж. Молотов одобрил его и просил выяснить мое мнение по нему. Затем Лозовский прочитал мне проект ноты по телефону.

Я сказал, что этот текст поддерживаю, но предупредил Лозовского, чтобы он имел в виду, что такой вопрос нельзя решать двумя министерствами: его надо доложить ЦК партии, то есть в политбюро – Сталину. Хотя и без моего предупреждения было известно, что такие вопросы без ЦК не могут решаться, но на всякий случай, боясь, что Лозовский, имея мое и Молотова согласие, поступит по-другому, я предупредил его. И хорошо сделал, что предупредил. Он, правда, должен был знать это сам и, звоня мне в министерство, понимать, что я там выступал как министр, а не как член политбюро, и Молотов также.

В этот же проект вносились некоторые изменения по сравнению с предыдущим, поэтому тем более обязательно требовалось решение ЦК.

Я дал согласие на эти изменения, чтобы не дать повода американцам сорвать переговоры о кредитах. Поскольку наше согласие иметь предварительный обмен мнениями во время переговоров о кредитах по другим интересующим американцев вопросам нас ничем не связывало, а давало возможность выяснить позицию наших партнеров, то я исходил из того, что если бы нам стало невыгодно вести переговоры по другим вопросам, то мы могли затянуть их на год-два, а потом и совсем сорвать, но с тем, чтобы до этого момента добиться согласия по кредитам и торговле. Я и сейчас считаю, что поступил правильно, потому что такой путь облегчал нам решение вопроса о кредитах и не лишал американцев надежды вести переговоры по другим интересующим их вопросам.