В Тан-Богораз - Жертвы дракона

- У-у! - завыли Анаки. - Бродяга, осквернитель!

Видно было, как они потрясали копьями, но подойти ближе они не решались. Несколько камней и дротиков, брошенных в темноте, ударились в деревья и зашуршали в листьях.

- Беги! - умоляла Ронта. - Они убьют тебя.

- Хочешь, я унесу тебя, - шепнул Яррий. - Мы убежим в дальние горы. Пусть они погибнут. Мы будем жить.

- Нет, нет, - шептала Ронта. - Иди, живи.

Еще один дротик, пущенный издали с неистовой силой, пролетел мимо, очень близко от Яррия.

Ронта вскочила на ноги, подскочила к своему другу, обняла его и закрыла своим телом, чтобы защитить его от смерти.

Она оторвалась от него, потом толкнула его от костра. И такая тревога была на лице ее, что Яррий схватил свое копье и бросился в темноту.

- Держи! - ревели Анаки. - Бей, бей!..

В лесу раздался треск, шум торопливых шагов. И все затихло. Потом на склоне горы высоко над рощей раздался последний пронзительный свист с знакомым переливом. То был свист Яррия.

Ронта уселась у костра. И далеко за полночь, когда Небесный Охотник уже протягивал к зениту свой пламенный Дротик, Ронта, как прежде, сидела над огнем и тихо напевала:

- Как берешь ты жен? - спросила Руша.

- Пастью беру, - сказал Дракон.

ГЛАВА 14

Солнце только что село, но было светло. Острые зубцы каменной гряды выступали в медном закате, как будто иссеченные кремневым резцом небесного мастера Нейра, сына Солнца. Вечернее небо было ясно. Легкие тучи собрали свои белые перья все до единого и унесли их на полночь. Но узкие стены Кандарского ущелья стояли темные, как будто кого стерегли своими резкими тенями.

Внизу, на подъеме к ущелью, показалась фигура. Она была маленькая, тонкая, нагая; белая она была, как снег, и вся порозовела под ярким отблеском заката. Это была Ронта. Она шла навстречу своему грозному браку.

Сзади на большом расстоянии рассыпались широкой дугой другие фигуры, маленькие и большие, светлые и темные. Это были Анаки. Белая жертва шла впереди, и они не дерзали приблизиться. Но они зорко следили глазами за белой фигурой, ибо желали увидеть до конца брачный пир лунного Дракона и жаждали узнать, найдут ли они после кровавого обряда в свирепых глазах жениха прощение и жизнь. Ронта шла, сложа руки на груди, неторопливым шагом. Плечи ее сжимались, как будто от холода. Но она не боялась и ни о чем не думала, и только готовилась встретить Дракона вопросом, как Рунта из сказки:

- Как ты жен берешь, Дракон?..

Уже впереди затемнело широкое устье Кандарского входа. Она стала искать взглядом алые камни глаз Дракона, о которых говорили Анаки, но их не было видно. Лунный Рек, должно быть, скрывался в своем логовище.

В эту минуту наверху каменной стены появилась еще фигура. Она была такая же четкая, выпукло-резная, как будто каменная. Но она была живая. Она постояла секунду на гребне, потом стала спускаться вниз, опираясь на копье.

Анаки завыли от злобы. Ибо это был тот же изгнанник, нечестивый и богохульный Яррий. Он решил довести до конца свое злое дело и пойти наперекор спасению племени. Но сделать они ничего не могли. Яррий был впереди Ронты, в пределах владений Дракона, и даже бросить туда копье было бы святотатством. Да никто и не дерзнул бы подойти на перелет копья.

При этих внезапных криках Ронта подняла голову и тоже увидела Яррия. Он прыгал по уступам, с невероятной ловкостью спускаясь в ущелье, наперерез ее дороги. Щеки Ронты окрасились легким румянцем. Она бросила Яррию взгляд, последний взгляд...

В эту минуту из черного ущелья сверкнули две яркие точки, и показалась голова, серая, злая, на вытянутой шее.

Яррий измерил ее взглядом холодной ненависти. Это не была голова бога; это была голова огромного зверя. И даже, вопреки рассказам Анаков, она не показалась ему чрезмерно огромной.

У Зверь-Горы было такое же темя, только у этого шея была длиннее и зубы иные.

Глаза Дракона светились алым блеском.

- В глаз буду метить, - сказал себе Яррий.

Ронта остановилась. Яррий спрыгнул вниз и сжал копье.

Голова повернулась и посмотрела на белую жертву и ее защитника...

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Печатаемая повесть представляет попытку восстановить то реальное зерно, которое должно заключаться в широко распространенной легенде о девушке, отданной в жертву дракону, и юноше, защитившем ее. Образ дракона имеет всемирную известность на востоке и на западе. Дракон является племенным гербом у различных народов, например, у древних германцев, и государственным гербом у китайцев. Можно предположить с большой вероятностью, что этот фантастический образ представляет стилизованное воспоминание о гигантских драконах-ящерах, в том числе и о летучих, как птеродактили, - действительно существовавших на земле. Ко времени появления человека, во второй половине третичного периода, эти ящеры драконы должны были вымереть, но тем с большей силой должны были действовать немногие уцелевшие чудовища на воображение первобытного, еще беспомощного человека.