Иероним Уборевич - КОМАНДАРМ УБОРЕВИЧ. Воспоминания друзей и соратников.

В Бутырской тюрьме к нам в камеру втолкнули командира авиакорпуса А. А. Туржанского. Его тоже пристегнули к «делу» Уборевича. (Генерал-майор авиации в отставке А. А. Туржанский, пробыв в заключении 14 лет, работает сейчас в вузах Москвы, стремясь наверстать не по своей вине недоделанное на пользу Родине). Высокий авторитет Иеронима Петровича Уборевича в Красной Армии, как видно, пугал Сталина и ежовых даже после его гибели. Не потому ли они выискивали всякую грязь, какой можно было облить славного полководца?

Я очень хорошо знал Иеронима Петровича и никогда, ни на одну секунду не сомневался в его преданности Родине, партии, социализму. Верил в высокую партийность его большого друга Ионы Эммануиловича Якира, показавшего в гражданскую войну и в последующие годы замечательные качества верного сына своего народа. Я знал Роберта Петровича Эйдемана, много работал с Виталием Марковичем Примаковым, преклонялся перед полководческим талантом большевика до мозга костей Михаила Николаевича Тухачевского.

Как можно простить Сталину, что замечательные полководцы, готовившие нашу армию к жестокой схватке с германским фашизмом, были умерщвлены и не смогли встать во главе защитников Родины в грозные годы Великой Отечественной войны?

ПОЛКОВНИК П. Н. АЛЕКСАНДРОВ

К исходу 19 октября 1919 года части 14-й армии- Латышской дивизии Калнина, Эстонской дивизии Пальвадре - и входившей в 13-ю армию 9-й дивизии Солодухина изготовились к наступлению на Орел.

Наступлением руководили недавно прибывшие на Южный фронт с Севера командующий 14-й армией Иероним Петрович Уборевич и командующий 13-й армией Анатолий Ильич Геккер.

Я тогда командовал группой войск в составе 9-й дивизии. Она состояла из 80-го ударного стрелкового полка, кавалерийского полка, двух бронепоездов, инженерного батальона и двух артиллерийских дивизионов.

Я пробирался на коне к передовым позициям 80-го полка у Оки. В северных пригородах дымились полуобгоревшие дома, а вокруг по балкам и кустарникам валялись трупы людей и лошадей. Виднелись изуродованные пушки, пулеметы, зарядные ящики, разбитые фургоны с красным крестом, кое-где стонали раненые, около них суетились санитары с носилками.

В город по изрытому снарядами шоссе мчались ординарцы. Связисты тянули провода. На рысях, громыхая, мчались артиллерийские батареи. Обгоняя их, продвигались «фордики» - штабные легковые машины.

Солнце светило по-осеннему мягко, как бы радуясь вместе с нами первой, только что одержанной победе.

Наконец мой конь зашагал по улицам, загроможденным поваленными заборами, кучами кирпича, дерева и щебня. Лошадь лавировала между мчавшимися полевыми кухнями, обозными повозками и группами понурых пленных. На юге еще была слышна винтовочная стрельба, воздух изредка прорезали пулеметные очереди, а на отдельных домах уже показались красные флаги.

- С победой, Александров! - услышал я голос Солодухина.

Он молодцевато сидел на рослом гнедом дончаке, нервно танцевавшем стройными ногами. С ним ехали комиссар дивизии С. П. Восков и начальник штаба П. Г. Ярчевский.

Я подъехал к ним.

- Куда путь держишь, Павел Николаевич? - спросил Солодухин.

- Не в восьмидесятый?

- Туда, Петр Андрианович, в восьмидесятый. Надо посмотреть, что там делается.

- Мы только что оттуда. Белых не видать верст на шесть, я приказал полку закрепиться у Оки. А сейчас, пожалуй, поедем в «Метрополь» на межармейское совещание.

Вот и ресторан при гостинице «Метрополь».

В коридоре мы встретились с Калниным, Пальвадре и членом Реввоенсовета нашей 13-й армии Быком.

- Анатолий Ильич приехал? - спросил у Быка Солодухин.

- Болен. Рвался ехать сюда, да удержала Землячка.

В зале - дым, шум, гомон, под ногами хрустит разбитое стекло. Слышны разговоры о пережитой ночи.

На возвышении для оркестра появился Уборевич. Худощавый, в черной кожанке, маузер через плечо, чуть близорукий, лицо чисто выбрито.

Жестом он кого-то подозвал к себе. К нему протиснулись Калнин, Пальвадре и Солодухин. Беседуя с ними, он то жестикулировал, то внимательно слушал, чем-то огорчался, снова оживлялся, что-то отрывисто говорил. Подошел в мягких сапогах и длинной шинели Г. К. Орджоникидзе, член Реввоенсовета 14-й армии. Лучистыми глазами из-под густых бровей он окинул зал, затем тепло, обеими руками, поздоровался со всеми. На возвышение вскочила Р. С. Землячка, начальник политотдела 13-й армии.