Иероним Уборевич - КОМАНДАРМ УБОРЕВИЧ. Воспоминания друзей и соратников.

Иероним Петрович и Н. П. Горбунов поехали на похороны. Подъезжая, мы услышали звуки вальса. Оказалось, что Сапожников просил товарищей в случае его гибели не унывать, на похоронах играть вальс, а не грустный марш.

Выступая у могилы, командарм сказал:

- Большая, очень большая для нас потеря. Неустрашимый и прекрасный летчик, товарищ Сапожников мог еще много сделать для разгрома врагов. Неуместная лихость унесла от нас прекрасного бойца и человека. Смерть его должна научить всех нас осмотрительно относиться к своим поступкам, помнить, что каждый из нас еще очень нужен Родине.

Разведка донесла, что Врангель, сосредоточив крупные силы конницы, затевает крупную операцию на орехово- александровском направлении. Силы 13-й армии были не столь велики, чтобы предотвратить нависшую опасность.

Корпуса Кутепова, Абрамова и Бабиева 25 июля нанесли сильный удар в районе Орехова и захватили город. Наши малочисленные 3-я и 46-я стрелковые дивизии не устояли. Только восточнее Орехова, г де враг наступал не так ожесточенно, 42-я и 40-я дивизии не дали белым расширить прорыв. Особенно напряженное положение создалось южнее Александровска, где конница Бабиева, несмотря на огромные потери, рвалась к городу. Отбиваясь от ее атак, наши дивизии стали отходить. Штарм и тыловые учреждения эвакуировались на станцию Лозовую.

Организуя это наступление, Врангель рассчитывал разгромить советские войска на Левобережной Украине, захватить Донбасс, вторгнуться на Дон и Кубань. Сознавая опасность, командование фронта ввело в помощь нашей армии только что сформированную 2-ю Конную армию, которая нанесла контрудар с востока на Орехов.

Враг не смог прорваться к Александровску. С 25 по 30 июля в этом районе происходили ожесточенные встречные бои, город Орехов несколько раз переходил из рук в руки. Врангель ввел в дело конный корпус генерала Барбовича.

Нажим противника усиливался. Над Александровском, где командарм оставался с небольшим узлом связи, нависла опасность.

Уборевич приказал мне и начальнику связи:

- Осмотрите комнаты и сожгите все, что имеет хоть малейшее отношение к нашей армии. Ни клочка бумаги, ни обрывка телеграфной ленты не должно попасть в руки противника. Связь свернуть и отправить через Кичкас в тыл.

Когда мы доложили о выполнении этого приказания, командарм распорядился подавать автомобили. В одну машину сели И. П. Уборевич и Н.П. Горбунов, в другую - мы с начальником связи.

По улицам города, торопясь, обгоняя друг друга, отходили наши части, между ними пробивались патронные и санитарные двуколки. На юго-восточной окраине города трещала частая ружейно-пулеметная стрельба, над нашими головами то и дело повизгивали пули.

Командарм остановил одного из командиров:

- Куда так торопитесь? Выдержки не хватает? Идите ровно, спокойно, отступать тоже надо уметь!

Переправа на единственном понтонном мосту у села Кичкас была организована плохо. Шум, крики, гомон, нахлестывание лошадей, отсутствие какой-либо очередности...

Командарм вышел из машины, собрал командиров и приказал организовать прикрытие переправы, назначил более толкового начальника переправы, выделил ему нескольких помощников. Когда установился порядок, Уборевич перешел на правый берег Днепра и потребовал восстановить связь с отходящими дивизиями, но как ни старались связисты, ничего из этого не получалось.

Ночью прибыли в Екатеринослав, заняли какое-то пустующее помещение рядом с телеграфом.

Попытки начальника связи «поймать» отходящие дивизии по-прежнему кончались неудачей. Командарм решил ехать в Синельникова.

Начальник автоарма пришел в ужас, зашептал мне:

- Нельзя пускать туда командарма, там махновцы, да и противник подходит, наверно. Отговори его!

- Кто же это может отговорить Уборевича, если он принял решение!

- Тогда упроси отложить отъезд, а я тем временем пригоню бронеавтомобиль из ремонтных мастерских.

Я доложил Иерониму Петровичу, он согласился:

- Хорошо. Жду полчаса, не больше.

Начальник автоарма отправился в загородные мастерские. Прошло полчаса. Под всякими предлогами я старался оттянуть отъезд. Наконец Уборевич не выдержал:

- К черту ваши броневики. Подать машину!

На мосту через Днепр нас все-таки догнал Мокрый от пота начавтоарм, а за ним подъехал и броневик.

На станции Синельниково командарм связался по железнодорожному телефону с Лозовой, переговорил с начальником штаба армии Алафузо.