Светлана Бестужева - Екатерина Великая

К кончине Елизаветы Петр и Екатерина отнеслись по-разному: новый император вел себя грубо и бестактно, открыто выражая ликование; императрица подчеркивала свое уважение к памяти усопшей. Император явно шел к разрыву; Екатерину ждал развод, монастырь, может быть, смерть.

Положение ее стало отчаянным. Новый император не просто игнорировал свою супругу, а выказывал вопиющее презрение – настолько открытое, что это тотчас было замечено дипломатами и сообщено европейским правителям. Среди прочего Петр стал принимать меры для реализации своего давнего намерения – устранить Екатерину и жениться на фрейлине Елизавете Воронцовой. С каждым днем напряжение нарастало, и угроза для Екатерины становилась все более явной.

Деятельность Екатерины начала приобретать более четкую направленность. Неожиданным затруднением оказалась ее беременность от Орлова, которую она, в отличие от предыдущих, тщательно скрывала под широкими траурными одеждами. Теперь она совершенно осознанно через близких ей людей, в том числе используя возможности своего любовника, начала создавать военную машину для свержения своего потерявшего осторожность супруга. Благодаря Орловым она могла рассчитывать на поддержку гвардейцев в самый решающий момент.

Екатерина в это напряженное время активно использовала все имеющиеся возможности и, будучи тонким знатоком человеческой натуры, делала ставки одновременно и на политическую заинтересованность иностранных держав, и на инстинкты и самые низменные желания людей.

Она занимала большие суммы у иностранцев (например, у англичан благодаря установившимся доверительным отношениям с послом Англии в России Уильямсом) для подкупа солдат и офицеров. Раздавая им деньги от имени Екатерины, братья Орловы вызывали расположение к супруге внука Петра Великого у офицеров и солдат, раздраженных непомерной муштрой на прусский манер – манией Петра III.

Среди прочего Екатерина старалась привлечь на свою сторону симпатии людей разного социального положения. По воспоминаниям княгини Дашковой, после ряда неприятных происшествий и оскорблений со стороны императора любовь и сочувствие к Екатерине заметно возросли, тогда как Петр все «глубже и глубже падал в общественном мнении». Нет никаких сомнений в том, что с момента осознания Екатериной грозящей ей опасности она приступила к реализации плана захвата власти. Теперь уже не столько ради самой власти, сколько ради спасения своей жизни.

К ключевому моменту – окончательному решению Петра отделаться от супруги – та уже почти полностью контролировала ситуацию. Только ждала подходящей минуты, чтобы захватить власть…

Различные круги лелеяли мысль о низложении Петра III. Екатерина, пользовавшаяся популярностью в народе, вынашивала свои планы. Гвардейцы мечтали видеть ее на престоле; сановники желали заменить Петра его сыном при регентстве Екатерины.

Вступив на трон, Петр III осуществил ряд действий, вызвавших отрицательное отношение к нему офицерского корпуса. В то время как Россия в ходе Семилетней войны одержала ряд побед над Пруссией, Петр вернул ей захваченные русскими земли, заключив невыгодный для России договор. Одновременно он намеревался в союзе с Пруссией выступить против Дании (союзницы России) с целью вернуть Шлезвиг, отнятый ею у Гольштейна, причем сам собирался выступить в поход во главе гвардии.

Петр объявил о секвестре имущества Церкви, отмене монастырского землевладения и делился с окружающими планами о реформе церковных обрядов. Противники Петра III обвиняли его также в невежестве, слабоумии, нелюбви к России, полной неспособности к правлению. На его фоне выгодно смотрелась Екатерина – умная, начитанная, благочестивая и доброжелательная супруга, подвергающаяся преследованиям мужа.

В течение шести месяцев правления Петра III отношения Екатерины с мужем (который открыто появлялся на людях с любовницей Елизаветой Воронцовой) продолжали ухудшаться, став явно враждебными.

Зимой 1762 г. один из присутствовавших в Санкт-Петербурге иностранных дипломатов докладывал: «Императрица находится в самом тяжелом положении; с нею обращаются с глубочайшим презрением. Я уже указывал <���…> что она призывает себе на помощь философию, но говорил также, как мало это лекарство подходит к ее нраву. С тех пор я узнал, и не могу в этом сомневаться, что она начинает уже с большим нетерпением выносить поведение императора по отношению к ней и высокомерие госпожи Воронцовой. Я не могу представить себе, чтобы эта государыня, смелость и решительность которой мне хорошо известны, не отважилась бы рано или поздно на какой-нибудь крайний шаг. Я знаю, что у нее есть друзья, старающиеся ее успокоить, но готовые для нее на все, если она этого от них потребует»  [6].