Лев Успенский - За семью печатями

Если же мы хотим заглянуть в раннюю пору жизни человечества, в те эпохи, от которых не долетает до нас людского голоса, не доходит ни единого слова, ни письменного, ни устного, на сцену выступает археология. О ней мы и будем говорить в этой книге.

Книга эта — не ученый труд. В ней не следует искать ни подобранных в порядке сведений о деятельности наших археологов, ни последовательного изложения основ самой этой замечательной науки. Мы просто приглядывались к своеобразному мирку ее работников со стороны, поражались тем немногим открытиям, с которыми нам привелось познакомиться лично, и написали о них то, что думали. Придирчивый читатель, возможно, скажет: вы изложили тут не все, даже не все самое главное. Но ведь мы не ученые, а писатели. Нам хотелось рассказать отнюдь не обо всем, а только о том, что мы видели собственными глазами или о чем слышали, так сказать, из первых уст. И вряд ли можно отрицать, что это наше писательское право.

Повторяем: наша книга не претендует быть ни «введением в археологию», даже самым кратким и популярным, ни очерком ее современного состояния. Это лишь отражение нашего восхищения удивительной наукой и ее людьми. И если это чувство наше передастся хотя бы некоторым из читателей, мы сочтем свою задачу выполненной. Тех же из них, кого потянет к более углубленным знаниям в этой области, придется направить к работам специалистов: книг по археологии, солидных, основательных и очень интересных книг, много.

...Русский флот создан Петром I. Русское кораблестроение начато Петром I. Ему мы обязаны современной нашей азбукой. Он основал Академию наук. Им заложены начала правильного развития горных промыслов. При нем начались работы по прорытию канала Волга — Дон. Удивится ли кто-либо, услыхав, что и археология в России началась во дни Петровы?

Этому неуемному царю-труженику до всего было дело. Недаром именно от него голландский художник де Брейн, путешествовавший в начале XVIII века по Восточной Европе и Азии, получил объяснение своей первой, случайной и таин-ственной археологической находке. Когда на берегу Дона де Брейн, к своему глубокому изумлению (Дон ведь не Ганг и не Нигер!), поднял «зуб слона» и никто не мог дать резонного толкования этому необычайному факту, царь, встретившись с недоумевающим иностранцем где-то между работой у кузнечного горна и приемом европейских послов, нашел время — прочел любознательному «вояжеру» целую лекцию о боевых слонах Александра Македонского, оставивших в придонских песках свои древние кости.

Неважно, что Петр ошибался! Как было правильно решить задачу в дни, когда даже слово «мамонт» еще не было произнесено? Существенно то, что в подземной находке он видел уже не чудо, не подтверждение народных или библейских мифов, а предмет, могущий пролить свет на далекое прошлое человечества, драгоценный для историка остаток былой жизни. Уже тогда — в 1703 году Петру был только тридцать один год — он понимал: остатки прошлого заслуживают бережного к себе отношения; их надо искать в земле: она — хранительница великого архива истории... И эти мысли не были для него случайными.

Прошло пятнадцать лет. «Царь-плотник» побывал в Европе, посмотрел тамошние кабинеты древностей — собрания раритетов и «кунштов», еще никем не разобранных и никому не понятных. Банки с заспиртованными уродцами были выставлены там рядом с древними монетами. Скелеты тропических зверей и птиц соседствовали с анатомическими препаратами и надписями на неизвестных языках. Русскому царю захотелось создать у себя то же самое и даже больше того.

13 февраля 1718 года Петр, вернувшись домой, подписывает указ о начале археологии в России — знаменательный государственный акт, подобных которому немного в мире:

«...Ежели кто найдет в земле или в воде какие старые вещи, а именно: каменья необыкновенные, кости человеческие или скотские, рыбьи или птичьи, не такие, как у нас ныне есть, или и такие, да зело велики и малы перед обыкновенными, также какие старые надписи на каменьях, железе или меди, или какое старое, необыкновенное ружье, [2] Слово «ружье» в языке того времени означало «оружие». посуду и прочее все, что зело и старо и необыкновенно — тако же бы приносили, за что будет довольная дача смотря по вещи, понеже не видев, положить нельзя цены».