Алексей Юрчак - Это было навсегда, пока не кончилось. Последнее советское поколение

Мариу Соареш — португальский коммунист, позже социалист, участвовавший в борьбе против режима Антониу Салазара. После победы социалистов на парламентских выборах 1976 года он возглавил правительство и ввел жесткие экономические меры, что вызвало критику со стороны португальских коммунистов и Советского Союза. Советская печать обвиняла Соареша за его поворот «вправо», к идеологии буржуазных классов. Лозунг, который цитирует Александр, был частью этой критики.

См. главу 1.

К таким группам в Советском Союзе в 1970-х годах относились Led Zeppelin, Pink Fleyd, Black Sabbath, Deep Purple, Queen, Uriah Heep, King Crimson, Jethro Tull, Yes, Sweet и многие другие (подавляющее большинство было группами из Англии). При этом появившиеся в то же десятилетие группы, игравшие в стиле панк (Ramones, Sex Pistols, Clash) и new wave (Police, Talking Heads, Elvis Costello), завоевывали советских слушателей с гораздо большим трудом. А популярные на Западе исполнители, ориентированные на концептуальность и сложный смысл (в поэзии — Боб Дилан и Джони Митчелл, в театрализованных представлениях — Дэвид Боуи), были в советском контексте относительно маргинальны.

Некоторые английские группы 1970-х действительно черпали вдохновение в том числе в революционном русском авангарде 1910–1920-х годов. Обусловлено это было, во-первых, тем, что в этот период многие английские рок-музыканты учились в художественных колледжах и институтах искусств и были хорошо знакомы с историей авангарда, и, во-вторых, тем, что под влиянием протестных движений 1960-х интерес к тому революционному периоду в искусстве возрос. О более глубокой связи эстетики рока с ранним авангардом XX века см.: Marcus 1990.

Вспомним слова музыканта из главы 4: «Нас интересуют общечеловеческие проблемы, не зависящие от той или иной системы или от того или иного времени. То есть они как существовали тысячу лет назад, так и продолжают существовать сегодня — это отношения между людьми, связь между человеком и природой и т.д.» — цит. по: Cushman 1995: 95.

Необычные экспериментальные звуки, образы и тексты часто использовались авангардными художниками 1910–1920-х годов в качестве эстетических средств по созданию образа будущего.

См. главу 4.

Книга была написана в 1983 году и оставалась в самиздате с момента написания и до конца перестройки. Материалы цитируются по изданию: Митьки: описанные Владимиром Шинкаревым и нарисованные Александром Флоренским. СПб.: Сонарт, 1990. См. анализ политического феномена группы Митьков в: Yurchak 2008a.

Шинкарев вспоминает, что вдохновила его знаменитая поэма Венедикта Ерофеева «Москва — Петушки», написанная в 1970 году и имевшая широкое хождение в самиздате. Но при этом он сознательно написал свой труд в ином жанре, объясняя это так: «Москва-Петушки не могла послужить реальной моделью существования, а книга о Митьках могла» (авторское интервью с Шинкаревым, Санкт-Петербург, 2005 год).

Они также являются «духовными детьми» родителей Шагина — известных ленинградских художников Владимира Шагина и Натальи Жилиной (Guerman 1993b).

Отголоски этой позиции звучали и позже, даже в относительно революционный период перестройки. Вспомним, например, известную песню группы «Кино» 1988 года, «Группа крови», в которой Виктор Цой пел: «И есть чем платить, но я не хочу победы любой ценой, я никому не хочу ставить ногу на грудь».

По аналогии с «политикой вненаходимости» — см. главы 4–6.

По мнению Светланы Бойм, на приеме остранения была основана политическая стратегия советских диссидентов в 1960–1970-х годах (Бойм 2002). Однако с этим взглядом сложно полностью согласиться, ведь большинство диссидентов стремилось не практиковать «неузнавание» советских политических высказываний, а, напротив, «называть вещи своими именами» — то есть интерпретировать эти высказывания напрямую, буквально. В отличие от диссидентов Бродский именно «не узнавал» портреты членов политбюро — то есть, вместо того чтобы интерпретировать высказывания и символы авторитетного дискурса буквально, он практиковал их отстранение. Именно поэтому Бродского сложно назвать «диссидентом» в традиционном советском смысле этого термина — то есть субъектом, активно противопоставляющим себя режиму. Он и сам от этой характеристики всегда отказывался и критически относился к традиционной оценке моральной позиции диссидентства — см., например, яркую полемику Бродского с Вацлавом Гавелом (Havel 1993 и Brodsky, Havel 1994).