С. Рудник - Подлинная история РСДРП–РКПб–ВКПб. Краткий курс. Без умолчаний и фальсификаций

Среди ссыльных разыгрывались свои конфликты и драмы. Остановимся подробнее на рассказе о жизни в туруханской ссылке лишь одного из них – Иосифа Виссарионовича Джугашвили-Сталина.

Он был арестован в очередной раз 24 февраля 1913 г. в Петербурге, в здании Калашниковской биржи, во время проходившего там концерта-маскарада. 7 июня министр внутренних дел Н. А. Маклаков утвердил постановление Особого совещания о ссылке Джугашвили в Туруханский край на четыре года. В село Монастырское ссыльный прибыл 10 августа, на 26-й день пути. Первым местом его жительства стал станок (небольшой поселок в Сибири. – Авт.) Мироедиха, а через пару недель – село Костино в 163 верстах (около 174 км) южнее Монастырского. Во второй половине сентября провел неделю в гостях в селе Селиваниха (16 км от Монастырского) у Свердлова и Голощекина. Между тем наступала долгая холодная сибирская зима. 7 ноября туруханский пристав И. И. Кибиров получил по доверенности посылку из Петербурга для ссыльного И. Джугашвили [321].

Какие заботы одолевали в это время члена ЦК нелегальной партии и будущего диктатора одной из двух сверхдержав, показывают его перлюстрированные письма. Он писал в Петербург большевичке Т. А. Словатинской: «10 ноября… Татьяна Александровна, как-то совестно писать, но что поделаешь – нужда заставляет. У меня нет ни гроша. И все припасы вышли. Пока еще доверяют в кредит, но что будет потом, ей-богу, не знаю. Нельзя ли. раздобыть рублей 20-30? А то и больше. Это было бы прямо спасение, и чем скорее, тем лучше, так как зима у нас в разгаре (вчера было 33 градуса холода). А дрова не куплены в достаточном количестве, запас в исходе. Итак, за дело, дорогая. А то «кавказец с Калашниковской биржи» того и гляди [пропадет]…

12 ноября. Милая, дорогая Татьяна Александровна, получил посылку. Но ведь я не просил у Вас нового белья, я просил только своего, старого, а Вы еще купили новое, израсходовались, между тем жаль, денег у Вас очень мало. Я не знаю, как отплатить Вам, дорогая, милая-милая.

20 ноября. Милая, нужда моя растет по часам, я в отчаянном положении, вдобавок еще заболел, какой-то подозрительный кашель начался. Необходимо молоко, но. деньги, денег нет. Милая, если добудете денежки, шлите немедля телеграммой. Нет мочи ждать больше...» [322]

В эти же дни будущий властитель огромного государства обратился к члену думской социал-демократической фракции, большевику и по совместительству агенту Департамента полиции, Роману Малиновскому: «.Здравствуй, друг. Неловко как-то писать, но приходится. Кажется, никогда не переживал такого ужасного положения. Деньги все вышли, начался какой-то подозрительный кашель в связи с усилившимися морозами (37 градусов холода), общее состояние болезненное, нет запасов ни хлеба, ни сахару, ни мяса, ни керосина (все деньги ушли на очередные расходы и одеяние с обувью). А без запасов здесь все дорого: хлеб ржаной 4 коп. фунт, керосин 15 коп., мясо 18 коп., сахар 25 коп. Нужно молоко, нужны дрова, но… деньги, нет денег, друг. Я не знаю, как проведу зиму в таком состоянии… У меня нет богатых родственников или знакомых, мне положительно не к кому обратиться, и я обращаюсь к тебе, да не только к тебе – и к Петровскому, и к Бадаеву. Передай мою просьбу Чхеидзе (идейному противнику. – Авт.) и скажи, что и его также прошу принять близко к сердцу мою просьбу, прошу его не только как земляка, но главным образом как председателя фракции (единая социал-демократическая фракция в IV Думе существовала до ноября 1913 г., а затем разделилась на две: меньшевиков и большевиков. Сталин, естественно, об этом еще не знал. – Авт.). Понимаю, что всем вам, а тебе особенно, некогда, нет времени, но, черт меня подери, не к кому больше обращаться. А околеть здесь, не написав даже одного письма тебе, не хочется. Дело это надо устроить сегодня же и деньги переслать по телеграфу, потому что ждать дальше – значит голодать, а я и так истощен и болен. Ну-с, жду от тебя просимого и крепко жму руку, целую, черт меня дери. Неужели мне суждено здесь прозябать четыре года? Твой Иосиф» [323].

Такие же письма с просьбой о деньгах и с жалобами, что он получил лишь 70 руб. (среднемесячная зарплата рабочего в это время составляла около 30 руб., а минимальная продуктовая корзина в Петербурге стоила 7 руб. 50 коп. – Авт.), Иосиф Джугашвили направил в декабре Г. Е. Зиновьеву за границу и в Петербург будущему тестю С. Я. Аллилуеву. Кстати, в связи с получением в январе 1914 г. переводов на 85 руб. Джугашвили согласно правилам был лишен права на получение казенного пособия на период февраля-июля 1914 г. В начале февраля ему поступил еще один перевод – на 50 руб. [324]