Петр Балаев - АНТИ-Стариков. Почему история все-таки наука

— Мы удивляемся, — говорили участники совещания, — что вы обращаетесь к нам за содействием. Одни ваши петроградские заводы по своей мощности намного превосходят весь парижский район. Если бы вы приняли хоть какие-нибудь меры по использованию ваших промышленных ресурсов, вы бы нас оставили далеко позади.

В России, у знавших возможности отечественной промышленности, бездумное обращение за рубеж, влекшее за собой фантастические расходы, вызывало горечь. Из Франции, например, начали поступать снаряды… из чугуна! А. А. Маниковский в ответ на недоуменные вопросы с фронта пишет в Ставку: «А что я могу поделать: ведь вопль был такой и гг. французы так сильны у нас, что, в конце концов, Особое совещание, несмотря на мои протесты, и дало заказы (хотя и немного) на это дерьмо. Ну вот оно понемногу и начинает поступать. Я буду очень рад, если авторитетный голос Ставки прозвучит по этому поводу в виде внушительного свидетельства, что фронты не удовлетворены этим суррогатом…»

А что же на самом деле было со снарядами, неужели так все плохо? Неужели действительно еще в начале войны, получив с фронта тревожные сигналы, никаких срочных мер никто не предпринял? А зачем эти меры нужно было предпринимать?

«Английский представитель при русской армии генерал Нокс писал: «Спустя год (т. е. в конце 1915 года. — Н.Я.) я узнал из достоверного источника, что в середине октября генерал Кузьмин-Караваев, старый и уважаемый человек, подавленный ответственностью, которую он нес как начальник ГАУ, на докладе у Сухомлинова расплакался, заявив, что Россия будет вынуждена закончить войну из-за недостатка в снарядах. Военный министр ответил ему: «Убирайтесь вон! Успокойтесь!» Генерала выгнали со службы. В ГАУ пришел А. Л. Маниковский. Приняв дела от предшественника, он далеко не сразу обнаружил, что дела со снарядами обстояли не так безнадежно, как представлялось. Обратившись к норме снарядов на орудие, установленной по опыту боев в Галиции в 1914 году, Маниковский отметил в мемуарах: «Допустить же, что этот вывод сделан с грубой ошибкой, никто не смел. Обнаружить ее удалось только два с половиной года спустя, когда в Петрограде собралась межсоюзническая конференция. Так вот, в секретном официальном отчете этой конференции «расход за первые пять месяцев до 1 января 1915 года указывался в 464 тыс. выстрелов в месяц, а расход за пять летних месяцев 1915 года, т. е. в период Великого отступления, по 811 тыс. выстрелов ежемесячно».

Следовательно, к 1 января 1915 года русская артиллерия расстреляла 2,3 млн снарядов. С учетом неизрасходованного довоенного запаса и нового производства Россия вступила в 1915 год, имея 4,5 млн снарядов. «Всякий непредубежденный, хотя бы и очень строгий критик согласился, что кричать при таких условиях о катастрофе из-за недостатка выстрелов, когда их израсходовано было всего 37 %, или немного более одной трети всего запаса, как будто не резон. И во всяком случае приостанавливать, а тем паче отказываться по этой якобы причине от выгодных стратегических операций достаточных оснований не было» (Н. Яковлев).

Получается, что, остановив наступательные стратегические операции в 1914 году, оправдываясь перед союзниками нехваткой боеприпасов, просто «дурака включили»? А как еще это можно понимать?

Представьте цинизм русского правительства: оно не только само не хотело заставить собственных промышленников работать на снабжение вооружением русской армии, оно еще и заказами на это вооружение стремилось загрузить заводы союзников, даже переплачивая им, делало все, чтобы «братья по оружию» тоже на голодный снарядный паек подсели!

Да, посадив армию на такой паек (только чтобы не сдохнуть), мы несли потери, наступали плохо, отступали часто, но держались, а что было на Западном фронте? Там на брустверах окопов розы цвели и солдаты безмятежно шницели жевали? Ага, так и дали им пруссаки наслаждаться счастьем парижского обывателя в грозные военные годы! Там месилово было не меньших масштабов, чем на Востоке. У того же Н. Яковлева:

«Взглянем на Западный фронт. Англия, о чем стонала российская «общественность», берегла де людей. Но в 1915 году ее потери составили 268 тыс. человек против 110 тыс. немцев, в 1916 году соответственно 600 тыс. и 297 тыс., а в 1917 году — 760 тыс. и 448 тыс., и только в 1918 году потери поравнялись — 806 тыс. и 825 тыс. Иными словами, в 1915 году, чтобы вывести из строя одного немецкого солдата, англичане тратили 2,5 своих солдата, в 1916–1917 годах — по два. Так что английские, не говоря уже о французских, генералы недалеко ушли от своих российских коллег. Утрата в 1915 году 2,5 млн человек для России драма, уверяет Шульгин. А как с потерей Англией, скажем, в 1916 году 600 тыс. человек? Ее тогдашнее население 45 млн, а России — 160 млн человек».