Понсон Террайль - Красотка-еврейка (Король-сердцеед, Молодость короля Генриха - I)

- Кто же этот мужчина?

Генрих еще ниже склонился к руке парфюмера и сказал с видом крайнего изумления:

- Вот странное дело! Представьте себе, этот человек - я!

XIV

Рене Флорентинец был суеверен, как и большинство его современников. В ту эпоху изучение тайных наук было особенно в ходу, и безвестному человеку было легче всего пробраться в люди именно этим путем. Сам Рене не отличался познаниями в магии и оккультизме. Сначала он прикидывался кудесником только потому, что это было выгодно, но в конце концов он и сам поверил своему гаданию. Но именно в силу малой осведомленности в тайных науках он был способен проникнуться священным трепетом перед человеком, который, подобно принцу Генриху, так разительно отдергивал завесы судьбы.

- Ну-с,- сказал принц, любуясь впечатлением, которое, видимо, произвело его гадание на парфюмера,- разве я сказал вам не чистую правду?

- В том, что касается моего прошлого, да, но что касается будущего, то... я не знаю...

- Ну, уж это ваше дело,- продолжал Генрих,- во всяком случае, меня это мало беспокоит. Если я способен парализовать зловещее влияние женщины на вашу судьбу, то мое влияние действительно только до той поры, пока я жив. А это наводит меня на некоторые размышления. Я видел взгляд, который вы бросили на меня, увидев меня играющим с королем, и понял, что вы мой смертельный враг, поклявшийся добиться моей гибели... Да ну же, признайтесь, что это так! Будьте откровенны хоть раз в жизни!

- Что же, не скрою: я ненавижу вас,- ответил Флорентинец.- Я ненавижу вас за то, что вы унизили меня, и я поклялся рано или поздно отомстить за себя.

- Это ваше право,- беззаботно ответил принц.- Только меня-то ваши мстительные планы мало трогают, потому что я не умру неотмщенным: ведь ваша смерть последует сейчас же вслед за моей. Ну а что она будет много трагичнее и ужаснее моей, это уже само собой разумеется. Однако оркестр приступает к новому танцу! Я вынужден покинуть вас, так как должен танцевать с принцессой Маргаритой.

Принц кивнул головой парфюмеру и с поклоном подошел к принцессе. Маргарита встала, подала ему руку, и они вступили в число танцующих пар. Танцевали они оба просто на удивление, и мало-помалу танцующие останавливались, чтобы полюбоваться красивой парочкой, так что вскоре Генрих и Маргарита оказались единственными танцорами. Танцуя, они обменялись нижеследующими фразами.

- Давно ли вы в Париже, месье? - спросила принцесса.

- Со вчерашнего дня, ваше высочество.

- А надолго ли?

- Я приехал искать счастья, ваше высочество!

- Но, кажется, вы начали очень удачно!

- До такой степени удачно, принцесса, что по временам сомневаюсь, не сплю ли я!

- Ну, иногда и сны осуществляются...

- Но бывают и неосуществимые! - ответил Генрих, бросая на Маргариту нежный взгляд, досказавший остальное.

"Однако этот гасконец смел! - подумала она.- Но он прелестен..." Танец кончился. Генрих медленно вел принцессу к ее месту. Она сказала:

- Я очень люблю ваших земляков, месье!

- Вы слишком добры, принцесса!

- У них мало денег, зато много ума и находчивости!

- Ресурсы не из важных, принцесса!

- Для трактирщиков - может быть, но для государей... Однако не находите ли вы, что здесь очень жарко? Пойдемте в кабинет короля, там меньше народа, и мы можем поговорить.

Под градом завистливых взглядов придворных, находивших, чю для мелкого дворянина слишком непростительное счастье стать с первой минуты фаворитом короля и кавалером принцессы, Генрих проводил свою даму в кабинет. Маргарита усадила его там подле себя и сказала:

- Простите меня, господин де Коарасс, но я любопытна, как простая мещанка. Мне хотелось бы узнать от вас кое-что.

- Я весь к услугам вашего высочества,- ответил Генрих.

- Ведь вы, кажется, беарнец? Откуда именно? Из По? О, в таком случае вы можете дать мне ценные сведения. Ведь вы, вероятно, слышали, что поднят вопрос о моем замужестве с принцем Наваррским?

По удивлению, отразившемуся на лице принца, можно было подумать, что он в первый раз услыхал об этом. Он посмотрел на Маргариту с такой смелостью, которая ей далеко не понравилась, и сказал:

- Неужели моя бедная родина достойна счастья иметь такую юную, прекрасную королеву?

- Вы просто льстец, господин де Коарасс,- улыбаясь, ответила принцесса.

- О нет! Я просто не умею держать язык на привязи, когда мое сердце потрясено! -- ответил Генрих.

Нет женщины, которая способна оставаться равнодушной к восхищению, вызываемому ею. Маргарита не была исключением.