Владимир Филиппов - Русь против варягов. «Бич Божий»

С этим нельзя не согласиться. И примириться, по крайней мере тем, кто по этому поводу негодует. Но о Рюрике и его причастности к построению Русского государства будет отдельный разговор. Сейчас о варягах.

Будем считать, что итог определения понятия «варяги» нами подведен. Вдаваться глубже просто не имеет смысла. Для нас сейчас разобраться во всех хитросплетениях и тонкостях проблемы будет делом практически недостижимым. Тем более что и сами современники не особо ломали голову над этим вопросом.

Тот же самый Нестор, которого Татищев именует человеком темным и неученым (не вкладывая при этом в свои слова уничижительного свойства, а лишь подчеркивая трудолюбие человека и источник природы его ошибок). Так вот, этот самый Нестор был вполне себе обычный человек. Ему, как и большинству его сограждан, не было нужды и даже интереса разбираться в национальных тонкостях варяжского вопроса. Кто они такие, он, как и его современники и предки, для себя определил и никакими сомнениями по этому вопросу не терзался. А дальше…

А дальше для летописца было неважно. Ведь для него все они были на одно лицо. Нестору не было нужды отделять свеев от финнов, а данов от фризов. Зачем? Если для этой довольно опасной толпы уже придумано слово, объединяющее всех скандинавов воедино: варяги.

Ничего нового в этом нет. Такое происходит всегда. Происходит в наше время, происходило и в прошлых столетиях. Мало кто сейчас из живущих в нашей стране россиян отличит с большой долей вероятности литовца от латыша, а латыша от эстонца. Да и не нужно. Всех им мы называем одним словом: прибалты. Это, так сказать, в разговорах, в быту. Их всех мешают в одну кучу и называют одним словом, невзирая на национальность.

Возьмем время чуть раньше, когда слово «варяги» было заменено термином «немцы».

Выдающийся русский писатель Николай Васильевич Гоголь в «Вечерах на хуторе близ Диканьки» писал: « Немцем называют у нас всякого, кто только из чужой земли, хоть будь он француз, или цесарец, или швед – все немец ».

То же самое было и при Петре I, когда немцем именовали даже петровского друга, шотландца Гордона. Недосуг было разбираться в его принадлежности. Шотландец он или ирландец, а может, и голландец, но для русских он немец, по определению.

Тем более, как нам рассказывает Татищев, « что как вся Скандинавия, так и Дания на многие меньшие королевства в древние времена разделены были ». Так что разбираться в этих нюансах могли в первую очередь сами варяги. Вот для них вопрос не только о нации, но и о клане был принципиален и весом.

Нехватка плодородных земель, стремление к обогащению, неласковая природа родных мест при значительном перенаселении приморских районов Скандинавии – все это неумолимо гнало викингов на поиски новых мест. Туда, где жизнь если и не была легче, но сулила удачу отважным и богатство смелым. « В оном состоянии короли, имея многие между собою несогласия, жестокие войны вели, которые создали ожесточенное северных народов мужество и, справедливо будет сказать, сделавшие их свирепыми » (В.Н. Татищев).

Младшие сыновья королей и конунгов, которым не досталось в наследство ничего, кроме меча, строили корабли, набирали дружину и пускались к соседним берегам добывать себе этим самым мечом славы и богатства. Для таких свирепых воинов, часто не имевших ничего, кроме воинского умения и славы, наиболее почетной считалась гибель в бою. Непривередливые в быту, закаленные суровой походной жизнью воины, с легкостью переносящие неудобства и лишения, стремились завоевать себе место под солнцем. Любившие море и не боявшиеся его северные народы стали настоящей головной болью для более цивилизованных государств. Неприученные бояться за свою шкуру, недоверчивые и кровожадные, коварные и жестокие, викинги чаще одерживали победы, чем терпели поражения. От них не было спасения, не было надежной защиты, поэтому скандинавы в короткий срок снискали себе славу непобедимых. А такие воины нужны всем, особенно тем государям, кто часто воюет с соседями. За смелость и мужество нужно платить, и богатые правители не скупились, покупая верность норманнов.

С IX века византийские императоры стали нанимать в свою армию как «русов (росов)», так и «варягов». Варяжская гвардия была одним из трех крупнейших «варварских» воинских соединений Византии. Отряд варягов-викингов использовали в Византии как элитное подразделение, причем отдельный «варяжский» отряд существовал там вплоть до XIV века. Иоанн Курополат пишет о них так: « Солдаты, которых простой народ варангами называет, до того верностию и делами дослужились, что, в палату будучи приглашены, приняли караул покоев императорских ».