Элизабет Тюдор - Семь посланников

* * *

Рассветное солнце исчезло за грозовыми тучами, продвигающимися по небу с запада. Края тучи вскипали белой пеной, и светило едва просвечивало сквозь ее дымное брюхо. Сизое кучевое облако поглотило чистое небо с его предрассветной чарующей радугой цветов. Настала полутьма, и утро превратилось в ночь. Ветер, молния и гром - все смешалось в бушующем потоке воды. Защищаясь рукой от бьющего в лицо дождя, Генри, промокший до нитки, достиг замка Леод. Рука его все еще была парализована, все тело ломило, а голова гудела и ныла от боли. Избегая участков обзора камер слежения, юноша пробрался через черный вход на кухню, а оттуда прокрался в свою спальню. Облегченно вздохнул, думая, что все тревоги позади. Вошел в ванную и, сбросив с себя мокрую одежду, вернулся в комнату нагой. Подошел к кровати и вздрогнул, заметив кого-то у двери. Молния, блеснувшая на небосводе, осветила комнату и прояснила черты лица вошедшего.

- Патриция! - вскрикнул юноша и, стащив одеяло, прикрыл свою наготу.

Что ты тут делаешь? Крэг приблизилась к креслу и удобно разместилась в нем. Ее длинные волосы каскадами ниспадали на пышные, едва прикрытые груди. Полупрозрачная ткань белого пеньюара облегала ее тонкую и идеальную фигуру.

- Что ты тут делаешь? - повторил Генри свой вопрос.

- Пришла поговорить с тобой.

- В шесть утра? Да еще и в мою спальню? Что за спешка, дорогуша?

Похоже, что твои личные проблемы не могли дождаться утра, - оценивающе оглядев ее, промолвил тот.

- Проблемы есть, но у тебя.

- Правда? Где же они? Я их что-то не вижу! Ау-у. проблемы. где же вы?

он осмотрелся вокруг, будто бы действительно был занят поисками. - Нету! Их нигде нет! Видать, убежали куда-то.. А может, они прокрались в вашу с Уильямом спальню? Как же мне назвать эту проблему?. Постой-постой! Не подсказывай, я постараюсь сам угадать.

- "Диди"! - подсказала нежданная гостья. Это слово заставило юношу посерьезнеть.

- Не понимаю, о чем ты говоришь?

- Где ты провел ночь?

- Тебя что, сторожем наняли в Леод?

- Не груби.

- Ах, простите, ваше величество, очаровательная Патриция Крэг. Я и

не знал, что у меня появилась столь добродетельная попечительница. Вот только я не нуждаюсь в чьей-либо опеке.

- Я не собираюсь ни опекать тебя, ни поучать. Просто хочу дать тебе

дружеский совет, держись подальше от "диди". Поверь, это не принесет тебе добра. Подумай хотя бы о фамильной чести, Макензи не заслужили такого отношения к себе.

- Покорнейше благодарю тебя за совет, и не обессудь услышать его и

от меня. Ступай-ка лучше к своему жениху, пока он не обнаружил твоего отсутствия. Не то, поверь мне на слово, шальной ревнивец пришьет нас обоих. Генри отбросил одеяло, нашел в полутьме брюки и с трудом натянул их на себя. Раненая рука беспомощно висела у него на боку. Заметив это, Патриция встала с кресла и направилась к нему.

- Что у тебя с рукой?

- Ничего, просто вывихнул ее. Достав из шкафа короткую тонкую куртку, он стал поспешно надевать ее, чтобы скрыть от визитерши следы паралитического оружия. Однако не успел. Яркая вспышка молнии озарила комнату и Крэг увидела округлый травматический след диаметром в два дюйма. Края раны приобрели синюшный оттенок, а в самом центре этой окружности была ярко-красная припухлость. В отличие от физиологической иннервации мышц, возникающей при болезнях нервной системы, раненная паралитическим оружием конечность, несмотря на полную утрату произвольных движений, не теряла чувствительности. В участке, пораженном лучом, возникало жжение и невыносимое ощущение боли. Генри был человеком не чувствительным к физической боли, его лишь беспокоила утрата работоспособности свисшей как плеть конечности.

- Это же.. это же след от PA-909! - воскликнула Крэг, ошеломленная

увиденным.

- Тебе это показалось, - скрыв рану рукавом, опроверг юноша

ее слова.

- Не отпирайся, я ведь видела! Ты попался. тебя засекла служба

безопасности, не так ли?

- Даже если это и так, тебя это не касается, - потеряв терпение, с

жаром выпалил Генри.

- Как ты смеешь говорить со мной таким тоном? Громовой удар раскатами прошелся по земле, словно небеса поддерживали гнев собеседницы. Очередная молния на миг осветила лицо Патриции. В ее изумрудных глазах горела тяжелая злоба, и лицо пылало от чувства сильного негодования.

- Ой, прости, милейшая, что я задел твою честь, - с издевкой парировал

тот. - Позволь тебе напомнить, что это ты ворвалась в мою спальню с поучениями и советами.