Виктор Суворов - Выбор [Новое издание, дополненное и переработанное]

Где-то далеко-далеко в чистом небе громыхнуло. Так в Испании бывает. Иногда. И закричали-завизжали вокруг: «Убита Птица огня! Птица огня убита!»

Не поняли люди, что случилось. И полиция не поняла. Это, ясно, не взрыв. Но это и не пуля. Пуля дырку пробивает, а не разбивает голову в отвратительные серые брызги. Да и неоткуда пуле прилететь. Снизу из долины миллиардеров не могла она сюда залететь — не та траектория. И с гор соседних тоже — далеко. Потому о пуле даже и версии не возникло. Более вероятно — голову раздробила небесная сила…

С таким выводом не поспоришь. Все тут понятно. Кому непонятно, пусть ищет другую версию.

Далеко внизу, в долине псы лаем захлебываются. Кто-то уходит от погони. А тут, на карнизе меж камней, тихо.

Ударил откат Макара в плечо. Звук выстрела исказил глушитель, в облака бросил. От звука этого змея в камнях встрепенулась и ящерки в тень побежали.

Спешить группе некуда. Можно работой своей любоваться. Любит человек, дело трудное завершив, созерцать трудов своих результаты. Нелегко было выследить Жар-птицу. Выследили. Нелегко одним выстрелом голову разломить. Разломили. И готовы выполнить любое задание партии и правительства!

Через прицел, через бинокли, через оптический дальномер группа результат работы обозревает. Паника там, у «Сон Виды». Никто ничего не понимает…

Стукнул Ширманов Макара по плечу:

— Молодец! Знай, если бы отказался стрелять, я бы тебя тут же и пришил бы вот из этого «люгера». А так тебе орден. Не знаю насчет «Ленина», но «Красное Знамя» точно заслужил. И я тоже.

Погладил Макар ружье со странным названием «СА». Сильная штука. Изрыгнул затвор гильзу. От гильзы легонький дымок и горький запах, который хочется вдыхать. И из распахнутого казенника — горький запах сгоревшего пороха и масла ружейного…

Тут Макара и озарило. Открылся ему смысл таинственного сокращения «СА»: Сталинский Аргумент.

Над всей Испанией чистое небо. Тут, в Испании, не бывает тяжелых затяжных дождей. Тем более — дождей со снегом, с хрустящими каплями-кристаллами. Редко-редко — хмурая мерзость. Как исключение. А, как правило, бывают тут теплые средиземноморские ливни: потоки чистой небесной воды из прозрачного неба вдруг обрушиваются на землю и скалы, на моря и порты, на мосты и дороги, на мельницы и харчевни, на дымящие паровозы и бегущих путников. Вода внезапно переполняет сухие русла речушек и рек ревущими мутными потоками, несущими к морю могучие валуны-каменюги, и вывернутые с корнями деревья, и выгребную грязь городов, и телегу зазевавшегося торговца, круша и перемешивая ее с обломками гранитных утесов. Вода с небес обрывается вдруг и вся сразу. И громыхают тропические раскаты, и молнии секут звенящее небо, и сквозь грозу сияет солнце безудержной радостью, изукрашивая небо небывалыми радугами. И расцветает все, и капли долго еще сверкают и трепещут на широких листьях.

Но снова нездешний заморский африканский жар обнимает Испанию, сушит земли, болота и русла рек, загоняет прекрасную страну в тяжелый липкий полуденный сон с кошмарными видениями. Под солнцем Испании, под ее небом, лучами прошитым, по горячим отвесным уступам сквозь колючие заросли золотой ящеркой неслышно скользит гибкий чумазый мальчишка-оборванец… Вперед и вверх. К вершине. К старинному замку. К прекрасному отелю «Сон Вида». Чумазым тут не место. Сюда оборванцев не пускают. На то охрана выставлена в ущелье у моста, у единственного прохода в долину миллиардеров. А помимо того, тут полицейские посты, тут патрули с собаками рыщут. Чужаков тут стреляют без предупреждения. Стреляли и в нашего оборванца и свору псов на него спустили. Но оборванец проходил и не через такие кордоны. Привычен. Ушел от собак. След запутал. Теперь — вверх. Выше и еще выше. Внизу — зеленая долина с игрушечными белыми дворцами. Внизу — голубые бассейны. Внизу — лимонные сады и пальмовые рощи. Сквозь заросли цветов бегут с гор гремящие чистые реки. У самого моря блестят-переливаются соляные болота в камышовых зарослях. Оттуда снизу — песий лай и крики погони. Охранники не угомонятся, пока нарушителю голову не прострелят. Псы не утихнут, пока нарушителя не раздерут в клочья.

Прекрасная Испания, отдадим тебе должное: зверства в тебе тоже хватает. С избытком. Лучше не попадаться. Потому чумазый рванул к болоту, сквозь лезвия осоки, сквозь гудящий комариный звон, через чваканье топей ушел в сухое хрустящее мелколесье и теперь, задыхаясь, кислый пот с лица рукавом стирая, уходит туда, где его появление меньше всего можно предполагать: к вершине скалистой горы, к «Сон Виде», туда, где собак больше, где охрана злее, где грохочет-звенит маскарад. Там собрались все те, кто правит Испанией и Европой.