Дмитрий Верхотуров - Фиаско 1941. Трусость или измена?

Вообще же, в чем выражалась беспечность командования Западного ОВО, можно сформулировать так. Во-первых, отсутствие контроля за исполнением приказов, которое наблюдалось на всех уровнях и шло от командующего округом. Самое главное, фактически не был выполнен приказ от 18 июня 1941 года о приведении войск округа в боевую готовность, в результате чего немцы застали соединения округа неготовыми к нападению, а Гейнц Гудериан наблюдал в ночь перед нападением развод с оркестром в Брестской крепости. Как пишет Сандалов, приказ о приведении в боевую готовность пришел в 4-ю армию только в 3.30 утра 22 июня 1941 года, то есть уже после нападения на брестский гарнизон [272]. На суде случилась известная перепалка между Павловым и Коробковым, в которой командарм 4-й армии отрицал, что получал приказ из округа на приведение войск в боеготовность и вывод их из крепости.

Во-вторых, командование округом явно недооценивало противника и дезорганизовало разведку. Как так получилось, что Западный особый военный округ «проспал» сосредоточение самой сильной вражеской группировки на Брестском направлении? Ключ к пониманию дает уже цитированная записка начальника Ломжинского оперативного пункта разведотдела штаба округа капитана Кравцова. Он пишет, что разведка сталкивалась с трудностями из-за острой нехватки иностранной валюты. В 1940 году пункт обменял в Польше более 100 тысяч злотых, но их забрал разведотдел штаба. Но это были частности. Свою записку Кравцов завершил показательной фразой: «По моему мнению, в РО процветали карьеризм, подхалимство, а не деловая работа» [273]. Он пояснял, что в апреле 1941 года заместитель начальника разведотдела штаба полковник Ивченко потребовал разбивать разведсводки на несколько частей и ежедневно посылать небольшими порциями, и сослался на начальника Брестского пункта майора Романова, который так и делал. Кравцов отказался, ибо это была демонстрация активной работы, а не сбор сведений, то есть очковтирательство. Брестский пункт лидировал по количеству разведсообщений, но вскоре округ самым жестоким образом поплатился за подобную организацию разведывательной работы. Климовских показал на суде, что Павлов дезинформировал штаб о сосредоточении войск противника, а Сандалов впоследствии писал, что штаб армии и округа знал о сосредоточении 45–47 немецких дивизий [274], однако серьезных выводов из этого не сделал и вообще полагал, что на Брестском направлении не будет главного удара. Это было следствием дезорганизации разведки округа, хотя Л.М. Сандалов, как начальник штаба 4-й армии, тоже был хорош и действовал вполне «по-павловски», не реализовав даже элементарных мер наблюдения за противником, по примеру того, как это сделали в соседней 5-й армии. Хотя у него была возможность организовать многочисленные группы наблюдателей из солдат и офицеров Брестского гарнизона и были все условия для наблюдения, достаточно было взобраться на валы крепости.

В-третьих, в начале войны командование фронта явно сильно растерялось и утратило контроль за ситуацией. Тут все недостатки командования округа мирного времени стали фатальными. Павлов признает, что он не мог выяснить ни положения на фронте, ни потерь, ни расположения частей, ни причин неудач тех или иных действий. На это указывают по меньшей мере три факта, которые упоминает Сандалов в своей книге. Первый факт состоит в том, что на 24 июня сильно потрепанным соединениям 4-й армии была поставлена задача провести контрудар от Ружан на Пружаны, для чего армии придавалась 121-я стрелковая дивизия. Однако штаб фронта вопреки директиве командующего перенаправил 121-ю стрелковую дивизию в Волковыск, в другую сторону от направления удара [275]. Комфронта и его штаб действуют врозь и несогласованно, ослабляя группировку для контрудара. Второй раз Павлов поставил перед армией задачу на контрудар вечером 25 июня, который армия выполнить не могла, и даже приказ о контрударе по армии не отдавался. Решение Сандалова, который тогда фактически командовал армией, можно извинить большими потерями армии только отчасти, невыполнение приказа перед лицом противника – все же серьезный проступок.

Второй факт – 155-я стрелковая дивизия выступила в район Слоним, Барановичи, Бытень, взяв с собой учебные приборы, указки для занятий и тому подобный инвентарь, в походной колонне без разведки и охранения. «Дело в том, что штаб фронта при постановке задачи дивизии на выдвижение не информировал ее об обстановке», – подчеркивает Сандалов [276]. Эта дивизия была атакована на марше двумя немецкими танковыми дивизиями и была разгромлена. Крайне показательный факт полного разложения штаба фронта и лично Климовских, даже не сообщившего командиру этой дивизии, что идет война.